Адаптация к взрослой жизни

За окном некоторое время слышались гневные голоса, но продолжения драки, видимо, не было, и через пару минут стало заметно тише. Я почувствовал сильную усталость и внезапное головокружение. Было такое чувство, как будто я быстро-быстро скатываюсь по склону холма в какой-то овраг и никак не могу остановиться. Где-то на середине воображаемого холма меня поглотила тьма, и я провалился в глубокий сон…

Разбудил меня яркий луч света, направленный в лицо. Я открыл глаза и тут же зажмурился, ослепленный бликом. Раньше такого не было: мы просыпались и уходили на занятия раньше, чем солнце поворачивалось таким образом, чтобы свет падал на подушку. Секунду помедлив, я повернул голову набок и открыл глаза. Стена, до боли знакомая стена. Я был на квартире, в нашем с Витькой флигеле. Лицо болело, нос был заложен, как при сильной простуде, хотелось высморкаться и прочистить его. Я повернулся на бок и, щурясь, приподнялся на локте. Витька лежал на соседней кровати, заткнув уши наушниками и закрыв глаза. Трудно было понять, спит он или нет. Единственный здоровый глаз был скрыт огромным красно-фиолетовым синяком, опухшие веки смыкались, напоминая незаживший хирургический шов. Стало понятно, почему он вчера шел, держась за стену, ‒ он попросту ничего не видел.

У стола, между нашими кроватями, сидела Вера и, напевая себе под нос, что-то писала в тетради. Нижняя губа у нее распухла, на правой щеке тоже красовался синяк. Постепенно мне вспомнились подробности вчерашнего вечера. Я подрался с гопниками, Витьке тоже досталось, а Вере по лицу перепало от Насти. Вера заметила мое движение и сказала с улыбкой:

‒ Очнулся, боец? Чаю хочешь?

Я кивнул, и Вера потянулась за кружкой.

‒ На вот. Я себе заваривала, но не пила еще, горячий был. Ярик, я хотела извиниться за то, что вчера произошло. Мы с девочками много говорили, после того как ты заснул. Я понимаю, что вела себя как дура и зря все это затеяла. Девочки на пары пошли, а я не хочу показываться в таком виде и Ваську не хочу повстречать. ‒ Вера снова улыбнулась и протянула мне кружку.

Тон и поведение были совершенно ей не свойственны, со мной говорил словно кто-то другой. Я осторожно взял кружку, сделал глоток и огляделся. Если не смотреть на кровати, в комнате царил идеальный порядок. Вещи аккуратно висят на вешалках, тетради, учебники сложены на подоконнике ровными стопками, а сам подоконник без следов пыли. Стала видна и причина столь яркого солнца, разбудившего меня: с окон сняли занавески. С кровати мне было не видно пола, но я уверен, что и он блистал чистотой.

‒ Мне домой надо, – с трудом пробормотал я.

‒ Лежи пока. Куда ты пойдешь в таком виде! Тебе бы в больницу, но в нашу студенческую нельзя, проблемы будут, сто пудов. Ректор, говорят, еще в прошлом году распорядился отчислять всех участников драк, и правых, и виноватых. Может, и не отчислят, но разборки, по-любасу, будут. А тогда и хозяйка узнает, и родители, и вообще скандал устроят, к гадалке не ходи. Оно тебе надо?

Я пожал плечами. Голова все еще болела, подкатывала легкая тошнота, я практически ничего не соображал.

‒ Успокойся, сейчас девочки придут, и что-нибудь придумаем. Автобус, так-то, еще не уходит.

‒ Тогда надо откуда-нибудь домой позвонить, ‒ сказал я и попытался подняться.

‒ Лежи, я тебе говорю! ‒ рассердилась Вера, хватая меня за плечо. – Сашка сказала, у тебя сотрясение мозга может быть, не дай бог в обморок грохнешься и еще себе что-нибудь расшибешь.

‒ Что там еще вчера было?

‒ Ну, мы с Настей подрались слегка, потом помирились, потом втроем со Светкой допили часть того, что осталось, и спать вырубились. Душевно посидели, я давно так не болтала. А Сашка тут над вами полночи сидела, говорит, ты блевать пытался, но только сплевывал, а Витек просто дрых. Она только ближе к утру вернулась и спать вырубилась. Ну, а утром я тут осталась, прибралась слегка, даже вон занавески замочила, вечером постирать. Ты вчера окровавленной рукой мазнул – чисто для ужастика стала занавесочка…

‒ Блин, но в сортир-то можно встать? Я же не инвалид, под себя ходить.

‒ Можно, ‒ согласилась Вера. – Только я за тобой пойду, пригляжу. Все равно покурить собиралась.

Я вышел во двор и огляделся. Был погожий теплый денек, просто классика бабьего лета. Во дворе не осталось никаких следов вчерашней потасовки, только возле калитки было рассыпано немного песка. Видимо, таким образом девочки решили скрыть пятна моей крови, которой, судя по пятнам на майке, накапало не так уж мало. Я поспешил в знакомый угол двора, а Вера остановилась на тропинке и закурила. Когда я вернулся, она, словно прочитав мои мысли, посоветовала:

‒ Ты бы переоделся, что ли? Иди в комнату, переоденься и простынку с наволочкой сними, я к занавескам закину.

‒ Хорошо, спасибо. А пожрать что-нибудь есть?

‒ Суп с лапшой будешь? Давай, я тебе подогрею и в ковшичке принесу?

‒ Спасибо, будет очень кстати, – обрадовался я. – Но тащить не надо, я и на кухне поем, у меня с головой нормально, только нос не дышит.