Адаптированный Гораций

В Петрополе гуляя у залива
Я всматривался в небеса лениво
И жуткие знамения увидел.

Волну отъяв небесного прилива
Крутилося веретено лазури
И утка синевы сучила нити.

Мой друг упал из рук киндзмараули,
А разум проникал прямые сходства:
Чего века, я понял, ожидали

Произвело в итоге вычитанье
И ничего в остатке не осталось.
Земля и небо были неспокойны.

Деревья трепетали, стылый ветер
Драл парусину с рей, трепал прически
Простоволосых модниц синеглазых.

Так начиналася агония природы
И пустота в моих очах зияла;
Я вопль издал и дикий и беззвучный

И он сердца прожег летящих серафимов
Зане горел не уголь, но порода,
Звучал не человека глас — народа.

На набережной парусиной ветер
Трещал, я чайку мертвую увидел
У волнолома; садилось солнце.

Как первенец, отчаливший последним,
Моя любовь с надеждой умирали,
А жизнь и кончилась, и продолжалась.

Вода как будто что-то отражала,
Но роль свою забыла, и журчанье
Уже невразумительно цедила.

Так отходя иные в небо смотрят
Дабы погоды верные приметы
Узнать на случай, если откачают.

Прохожие куда-то уходили,
Но как за камнем воды, стылый воздух
За ними, канувших стерев, смыкался.

Исчезновенья не узрев последних
Я с каждым новым дуновеньем с моря
Терял обличье, погружаясь в бездну.

Друзья с ушами, душки серафимы!
Утеха сфер, начальники эонов!
Махая крыльями и сокрушаясь

Сокрылся образ ангельского чина
И выполнив предписанные сроки
Мы возвращаемся в исходное безличье.

Я шел домой и хлопали тугие
Парадных двери; мертвецы, вестимо
Спешили встретиться с друзьями,

Из темных окон доносилась свара
За место прожитой бесцельной жизни
И мне навстречу плыли косяками

Жильцы гробов, насельники кладбища,
Бельмом сияя, что варена рыба,
Могильников ближайших горожане,

Они толпясь совали всюду руки
И шаркали расслабленно ногами.
Где пролегла прогулка роковая

Роилась их порука круговая.
Темнело. Я домой вернулся в чувствах
Расстроенных, в волнении дичайшем.

Вы дети, ты жена, моя душа
Объята ужасом! и гибелью полна.
Смертельно то, чему я очевидец.

Мело, за окнами носилась буря,
Волна толкнула в бок гранитный берег
И хлынула на улицы, сметая

Наследье дней, которые мы знали;
Дыбя гнедого, как ему пристало
По волнам царь разгневанный носился,

Валькирии ужасные летали,
А мраморные львы сбивались в стаи,
Мяуча дико; безголовый ангел

За вереницей белых серафимов
С крестом летал над черною Невою
Безумие картины довершая.

Они утихли, вволю побуянив.
На кухне Дант с женою пили вина,
Он говорил: «Я видел эти виды

В адах естественных», и вскоре некто
Увел его, а темнота замкнулась.
Тьма обступила все и сжала город

И светлой чернотой она горела
На стогны черный свет бросая.
Покойных ветром уносило в море.

Мосты свели, волнение утихло.
Мело, снежинки падали на землю
Беззвучно ожидавшую кончины.

Ничем погибель не знаменовалась.