Аделаида: путь к Тьме (СИ)

— Ему потребовалось два портала, один из них на двух человек. Это существенные расходы энергии…

— Если она была его возлюбленной, то разве не естественно, что он волновался, что тело начнёт портиться?

— Да, такая тревога вполне понятна.

Я молчала до тех пор, пока не пришёл повар. Даммир тоже молчал, но с каждой минутой его лицо становилось всё мрачнее и наливалось какой-то холодной, угрюмой решимостью.

— Грандай Асульский? Вы позволите? — тронул приоткрытую дверь мастер Рольг.

— Да, входите, мастер.

— Солнечного дня, грандай Асульский. Ида, — кивком поздоровался он.

— Мастер Рольг, я бы хотел, чтобы вы взяли в руки артефакт правды и поделились со мной своими наблюдениями: что необычного происходило в замке с момента появления Дельмины? — издалека начал Даммир, указывая на пустующее кресло.

— В первую очередь, конечно, меню поменялось, — повар взял в мясистые ладони артефакт и поставил его себе на колено, как мяч, а затем оживлённо заговорил: — Госпожа Дельмина очень была взыскательная, несколько раз мне делала выговор. Требовала зимой свежих ягод и фруктов, да мяса по ночам. Очень, конечно, режим питания у неё был странный.

— Режим питания?

— Да, ночью завсегда она требовала горячий кусок мяса и всякие разносолы. Я, конечно, приспособился. После ужина спать ложусь, а уж до первых птиц встаю, обжариваю и отдаю мясо, затем ставлю тесто для хлеба или ещё что заготавливаю, супы варю. Опосля завтрака сызнова ложусь, отдыхаю до обеда. Иначе никак мне ночью не встать, — посетовал повар. — Иной раз котлеты она брала, а когда и жаркое. Запечённое мясо очень уважала или вот горячего копчения птицу. Могла целую съесть за ночь. А днём — супротив — фрукты, овощи, лёгкое что-то, сладости, пирожные, пироги воздушные.

— А что вы можете рассказать о Гнеббисе? Он что предпочитал?

— Сечку ни в каком виде не ел, особливо жидкую если. Солил много, любил солёное да острое. Завтрак частенько пропускал, а чего уж — не разумею я. Говаривал, что не голодный по утрам.

— А какие-то перемены были? Может, в последнюю перед смертью ночь Дельмина что-то особенное попросила? — задала я вопрос. Повар сначала удивился, а потом улыбнулся мне широко, от всей души.

— Не врёт молва стал быть. И правда заговорила ты. Ай, чудо вы сотворили, грандай Асульский! За одно это в ножки вам кланяюсь, — он несколько неловко наклонился вперёд, а затем разогнулся и одарил меня ещё одной улыбкой. — Что ж до особенного, я перемен никаких не приметил. Я крякву запекал как раз, с вечера поставил, ночью подал томлёную, с фруктами печёными.

— А за едой всегда Дельмина приходила?

— Так и есть, она самая. Я даже спросил, отчего она Идку не пошлёт, но грандая тогда ответила, что эту лентяйку не добудишься. Хотя то напраслина, Идка — девка трудолюбивая. И рад я, что теперь не только разумеет, но и балаболит, — снова улыбнулся повар, а затем перевёл взгляд на Даммира и осёкся.

— Расскажите, кто и как обнаружил пузырёк.

— Дак Идка пришла, бутылёк в мусор бросила. Мы как раз после обеда кухню прибирали, все видели, Фикла даже хотела вытянуть его из мусорки, да я на неё шикнул. Раз Идка выкинула, значит, грандая Дельмина приказала.

— И что с ним было дальше?

— Дак знамо что, лежал. А потом Гнеббис пришёл, спросил, не видел ли кто бутылёк необычный. Ему сразу и указали, где искать. Он его забрал и коронеру отнёс.

— А откуда он вообще знал, что надо пузырёк искать?

— Дык это мне не ведомо.

— Что ещё вы можете рассказать?

— Пожалуй, что и ничего, — пожал плечами мастер Рольг.

— Если что-то необычное вспомните или заметите, то обязательно сообщите. А сейчас прошу вас приготовить обед, мы скоро закончим.

— Спасибо вам, мастер Рольг, — искренне улыбнулась ему на прощание.

Оставив артефакт на столе, повар вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Даммир едва сдерживал гнев. Когда повар ушёл, он резко выдохнул и замер, уперев пустой взгляд в одну из карт на стене. Руки он завёл за спину, одну сжал в кулак, а второй обхватил напряжённое запястье. Вся его поза выдавала досаду и злость, но на лице была маска равнодушия. Я скорее ощущала его эмоции, чем видела их проявления. Очень сдержанный тип.

— Дельмина не ела мяса. Не любила. Говорила, что она от него становится тяжёлая и ленивая. А сечку дают каторжникам.

— Что?

— Гнеббис сечку не любил, а её каторжникам дают. Жидкую, несолёную сечку, — процедил он.

Я предпочла слиться с окружающей обстановкой. Даммир злился, и не хотелось попасть под горячую руку. Оставалось только неловко замереть в кресле и не совершать резких движений, чтобы вспышкой ярости не задело по касательной. Я даже глотала медленно и тихо. На сердитого аристократа не смотрела, делала вид, что пейзаж снаружи занимал гораздо сильнее. Если так дело пойдёт дальше, то, пожалуй, поддамся искушению и таки выпрыгну прямо в окно. Сольюсь с природой в радостном экстазе, прикинусь кудрявым пиончиком на этой клумбе.

Мои планы по спасению себя от дальнейших следственных действий нарушило появление Управляющего.

— Солнечного, Даммир. Хотел меня видеть?