Аделаида

Мустафа взъерошил пятернёй волосы и так смешно пожал плечами, что Дели расхохоталась. Красавец шейх выглядел не лучше растерянной девушки. Разве что не краснел поминутно, как она. Дели обвела взглядом стены большого зала. Неужели всё это не сон, и теперь она будет денно и нощно находиться рядом с этим прекрасным принцем. Однако шейх быстро отпустил её руку и поднялся с колен, шутливо выставляя впереди себя ладони:

— Нет-нет! Только не то, что ты подумала! До нашей свадьбы еще есть пара — другая недель. И всё это время я должен буду страдать, как последний прокажённый, без возможности приблизиться к тебе, обнять тебя, поцеловать, обладать тобою, быть с тобой, дышать и жить тобой. Мы уже грешны пред моим Аллахом и твоим Богом. Ты была невинной, ты такой и предстанешь на церемонии никяха. Но только до этой поры, хабиби. Потому что потом я просто не выпущу тебя из постели.

— Что, даже невинный поцелуй под запретом? — снова улыбнулась Дели, не в силах поверить в реальность происходящего.

— Даже он, — отвёл взгляд Мустафа.

— Что, даже такое вот простое прикосновение губ? — прошептала девушка, легко поднимаясь с пола в полный рост, обвиваясь вокруг скульптурной фигуры Мустафы.

— О, Аллах, — прошептал в неистовстве шейх, и две сросшиеся воедино фигуры снова распластались на персидском ковре.

* * *

Инесса Карпинская и Агнесса пили минеральную воду на балконе своего роскошного номера. Точнее, в этот раз, двух смежных номеров, именуемых «Близнецы». Общим у этих апартаментов был только балкон. Если бы торец этих номеров можно было сфотографировать с воздуха, то изумлённому наблюдателю явилась бы картина двух огромных зародышей, находящихся во чреве матери. Зизгзагообразный балкон, на котором встретились соседки, служил общей пуповиной этой фантасмагорийной картины.

Дамы не спеша потягивали воду и чутко прислушивались к звукам, которые с нетерпением ожидали обе. К каждой из них вот-вот должны были постучать в дверь. Естественно, ни одна из соседок не хотела, чтобы другая узнала об этом визите.

— Вы цедите воду так, словно у вас ломит зубы, — не выдержала, наконец, мадам Карпинская. — Вы простудитесь, да к тому же напустите в номер комаров. Или вы кого-то высматриваете?

— Послушайте! — тут же возмутилась Агнесса. — Вы точно так же топчетесь на этом балконе, но, в отличие от вас, я не пристаю с дурацкими расспросами. Ибо и так уверена, что вы поджидаете вашего конопатого профессора.

— И это логично, согласитесь! Дама поджидает кавалера, а не другую даму, чтобы вместе с ним и под его защитой преодолеть все сложности поставленной перед нами задачи.

— Что? Последний шанс? — Агнесса засмеялась каким-то противным, хрюкающим смехом. Но тут же осеклась, ибо под их балконом раздался басовитый вопросительный возглас израильтянки Фиры:

— Эй! Агнесса! Как открывается эта чёртова дверь?

— Бегите, милочка, — язвительно улыбнулась Инесса. — Вот это, действительно последний шанс. Кстати, еврейская малышка в курсе того, за каким чёртом вы набиваетесь к ней в лучшие подружки? Или мне её просветить?

— Заткнитесь! — прошипела Агнесса и кубарем понеслась по внутренней лестнице ко входу «Близнецов». — Я бегу, милая! Я лечу к тебе, моя девочка.

— Тьфу, срам какой! — смачно плюнула Инесса, но с неудовольствием отметила, что наивная девочка-дурочка оказалась куда как расторопнее её профессора.

Впрочем, не успела госпожа Карпинская, как следует поругаться про себя, взбодрив праведный гнев парочкой капель виски, добавленных к минералке, как блестящая (во всех смыслах) лысина Леграна оказалась ровно под балконом.

— Инесса! — завопил он, ничуть не стесняясь быть услышанным кем-то посторонним, — Тысяча чертей! Если я вам скажу новость, научный вывод, гипотезу, которую сдумал собственной плешивой головой, вы упадёте с балкона!

— Ой, нет! Тогда на булыжной мостовой будет большая впадина! Не томите душу, поднимайтесь! Тем более, что тут, по соседству, народ тоже собрался и вполне вероятно, тоже обсуждает КАКИЕ-ТО НАУЧНЫЕ ОТКРЫТИЯ!

Последнюю фразу Инесса почти прокричала в окно соседке и с удовольствием отметила, что плотные гардины номера польки-лесбиянки зашевелились, поползли навстречу друг другу и смокнулись в тесных объятиях.

«Совет да любовь!» — с ехидной улыбкой перекрестилась мадам Карпинская и поспешила к входной двери.

Шарль Легран выглядел презабавно. Хлопковый просторный пиджак в яркую черно-белую полосу был вполне стильным. Если бы не белая футболка и не вызывающие брюки расцветки «куриная лапка», идущие в комплекте. С одной стороны, всё это было удивительно гармонично. Но с другой… Как отреагируют её провинциальные кумушки, увидь они на их затрапезной улице такого карнавального дядьку? Инесса даже застыла на секунду, устыдившись даже не самой этой мысли, а того, что подобное предположение пришло ей в голову. «Эй, похоже, ты красавица, всерьёз, того… Ну, этого самого…» — пробормотала она сама себе и решительно распахнула дверь.