Адептка, какого тлена?

– А что мне будет, если я скажу? – задала я вопрос, пытаясь выгадать время.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться, – заметил Хард.

– Зато ты в том, чтобы делать и предложение, и детей! – прошипела я, намекая на то, что наш разговор с рассветным идет в горизонтальной плоскости. От нее у меня уже вся шея затекла. И камни пола вдавились в спину.

– Хорошо, если ты хочешь предложение, то вот оно: ты говоришь мне, что успела узнать, на кого работаешь, клянешься на крови никому не сообщать о нашем разговоре и больше не мешать мне, а я… отпускаю тебя.

– И слезаешь с меня, – добавила я.

Последнее требование было выполнено мгновенно. А спустя несколько ударов сердца я и вовсе оказалась на ногах. Но сковывающий магию (и просто движения) браслет страж с меня так и не снял.

Стоял, буравил меня своими зелеными глазищами, будто оценивая. И чего, спрашивается? Мне и так ложь придумывать тяжело. А тут еще и под наблюдением…

Я понимала: если талантливо не совру, то этот тихий и спокойный рассветный либо по-тихому нас с Миком прикопает, либо спокойно посадит в тюрьму. А ни с того света, ни из-за решетки я помочь родителям не смогу.

– Слушай, Хард, я не могу сказать тебе, на кого работаю… – произнесла я и сглотнула, чувствуя, как предательски вспотели ладони. В голову, как назло, ничего не шло, кроме правды.

Замолчала, не зная, что сказать. А вот Хард, словно что-то прикинув в уме, произнес:

– Я оценил ловкость, изобретательность и проворство, которые ты использовала, чтобы проникнуть сюда. И впечатлен ими… Мне пригодился бы такой проворный и сообразительный сотрудник. Поэтому как насчет того, чтобы ты стала работать на меня? Осведомителем.

Это было предложение из тех, от которых невозможно отказаться.

Клятву рассветному мне все же принести пришлось. Причем верности! Вот уж не подумала бы, что буду давать ее не перед алтарем, а при приеме на работу. И не супругу, а, пекло подери, начальству! И после того, как произнесли зарок (и я, и хомячелло), мы не могли ни сказать, ни написать, ни любым другим способом разгласить то, что узнали от Харда. И хотя страж, мягко говоря, был не очень разговорчив, удалось понять главное: он ищет тех, кто незаконно создает боевых големов и использует их для нападений на мирных жителей.

Но даже эта вроде бы благородная цель не убедила меня в том, что рассветный – добрый зайка. Он явно вел свою игру, а я свою. К тому же… Ну не доверяла я мужчинам, которые пытались меня убить! Будь те хоть трижды законниками.

Похоже, что и рассветный не очень полагался на девиц, которые пытались его приласкать разводным гаечным ключом. Потому что снимал с моего запястья браслет этот Хард с явной неохотой. А после бдительно следил за каждым шагом, чихом, вздохом… Впрочем, я тоже. И за обоими нами приглядывал братец.

Вот такой сильно бдящей, контролирующей и наблюдающей компанией мы двинулись на осмотр цеха.

– Почему ты уверен, что твоих големов создают именно тут? – не выдержала я.

Вопрос прозвучал бы в лучших традициях праведного гнева, если бы не широкий зевок. Глаза слипались. Организм, поняв, что его арест и смерть откладываются по техническим причинам, решил, что сил его дамских на все эти ночные слежки нет, и упорно пытался вырубиться. Я этому мужественно сопротивлялась.

– Потому что обточка части деталей, которую удалось обнаружить, сделана на профессиональном оборудовании, – выдохнул Хард. – Слишком точная подгонка. Такой в подвале не сделать, нужны станки.

– И раз ты среди адептов, я так понимаю, что всех работников уже проверили, – понимающе хмыкнул братец. Вот уж у кого энергии было хоть отбавляй: что взять – хомяки ведут ночной образ жизни.

– И из какой норы ты, такой проницательный, выбрался? – уточнил рассветный. – Вообще, как так получилось, что ты у нас грызун с полным сознанием?

– Слушай, страж, я же не спрашиваю, откуда у тебя вживленный «доспех Трона» на спине, – фыркнул братец. – Вот и ты прояви чуткость и такт, не спрашивай о деликатном.

Слова Мика заставили меня на миг вынырнуть из полусна. «Доспехом» называли целую маго-механическую систему, которая вживлялась в организм, усиливая его способности, делая его быстрее, сильнее, выносливее.

При этом вдоль верхней части позвоночника располагался ряд небольших тонких пластин, от которых, словно нервные отростки от спинного мозга, отходили тончайшие спицы. При вживлении амулета они проникали под кожу, впивались в тело, сливаясь с ним и перераспределяя энергетические потоки в организме мага.

В сражении с песчаными демонами, которым чары были нипочем, «доспехи» могли спасти жизнь. Потому-то братишка, став паладином, сам подумывал когда-то о таком. Но нам всей семьей удалось отговорить Мика. Амулет давал немалые силы, но взамен мог потребовать и жизнь: не все выдерживали вживление. Поэтому шли на подобное или отчаявшиеся, которым нечего терять, или психи. Но обычно и те и другие были воинами Приграничья, смысл жизни которых был в сражении с тварями из дюн.