Адъютант его превосходительства. Том 2. Книга 3. Милосердие палача. Книга 4. Багровые ковыли

Хлопцы играючи поставили каюк на воду. Полковник в два узла привязал к шашке белую наволочку, воткнул клинок острием в нос каюка. Получился белый флаг. Оттолкнулся веслом от берега, погреб к островку, что виднелся вдали, поближе к крутому «большевистскому» берегу. Островок порос невысокими вербами. У Берислава, где испокон веку переправлялись через Днепр, было несколько таких островков и кос. Быстрая вода зачастую перегоняла песок с места на место, и получалось так: еще в прошлом году здесь был остров, а в нынешнем — такая глубина, что и дна хорошему пловцу не достать.

Светало быстро. Издали кусок белой ткани на носу каюка, подпаленный рассветом, казался красным.

Возле разведчиков, даже не прошелестев пересохшей за лето травой, возник капитан Шаров.

— Куда он? — спросил как будто лениво, искоса глядя на лодку.

— Не можем знать, — ответили солдаты. — Не докладал его высблагородие.

Шаров глянул на притаившийся в кустах, как зелено-серый удав, ручной пулемет «льюис», перевел взгляд на каюк с пламенеющим флагом.

— Если поплывет за остров, срежьте! — приказал артиллеристам.

Те не пошевелились. Барсука они любили за храбрость, доброту, веселый нрав. Да пусть хоть и к большевикам уплывет — скорее они капитана пристрелят. Шаров вмиг оценил обстановку, стал настороженно следить за каюком. Если командир артдивизиона уйдет к красным, с него, Шарова, голову снимут. А что делать?

С того берега тоже наблюдали за лодчонкой с одиноким гребцом. На обрыве выросли несколько фигур.

Барсук пристал к острову, протаранив песок. Встал на бугорочек возле вербы, выпрямился во весь рост. До красных было шагов сто пятьдесят, не более. Для хорошего стрелка не расстояние.

— Эй, на берегу! — крикнул Владислав.

Артразведчики следили за происходящим с тревогой.

— Если на латышей нарвется, срежут, — сказал унтер. — Народ аккуратный, что немец. Только злее.

Красные ответили Барсуку не сразу. Поговорили о чем-то между собой, посовещались.

Раздались сухие щелчки, и с вербы под ноги Барсуку посыпались продолговатые вербовые листья. Иные долетели до воды, и их подхватило быстрое течение.

— Не стреляйте, черти! — крикнул Барсук. — Я по делу!

— Что надо, фысокоблагородие? — крикнул один из «большевичков», стараясь пересилить шум текущей под обрывом воды. Акцент был прибалтийский, а в голосе звучала насмешка. Но зоркоглазый, черт. Разглядел «беззвездные» полковничьи погоны. — Гофори дело!

— Покличьте кого из артиллеристов! Мне нужен Барсук-Недзвецкий! — Еще громче крикнул в сложенные ладони: — Барсук-Недзвецкий!

На красном берегу снова посовещались. Но позы были мирные, никто не спешил больше снимать с плеча винтовку. Все, должно быть, знали, что ожидаются тяжелые бои и большие жертвы. Стоит ли огород городить раньше времени?

— Зачем тебе? — спросили.

— Брат мой. Поговорить хочу.

Двое из группы на обрыве исчезли. Владислав присел на травянистую кочку, прижал руку к ноющему, еще не зажившему боку. Неужели действительно отыщут Льва? Они не виделись с четырнадцатого. За это время сдвинулись и сместились целые эпохи.

Днепровская вода с тихим шелестом обтекала остров. Здесь некогда переправлялись турки, татары, запорожцы, литовцы, петровские солдаты, суворовские удальцы. Вода легко смывала кровь с песчаных берегов, журчала в промоинах, и тихо шелестела под ветром лоза.

Уже всходило солнце, ударяя с востока в обрывистый берег.

На откосе появилась долговязая, сутуловатая фигура. Солнце высветило ее ясно, и были видны даже длинные, слегка вьющиеся волосы, подрагивающие от ветерка. Человек всматривался против света, приставив ладонь ко лбу. Остров казался ему темным пятном.

— Это ты, Слава? — неуверенно и не очень громко выкрикнул инженер-звукометрист Барсук-Недзвецкий.

Владислав не торопился отвечать. До него не сразу дошло, что на той стороне реки, разделенной водой, как неодолимой преградой, действительно стоит его брат.

Они вместе еще в детстве бредили артиллерией и начали с игрушечных пушчонок. Потом научились делать действующие модели и ходили с обожженными от пороха лицами. Увлекались лекциями выдающегося баллиста Дроздова и автора метода численного интегрирования академика Крылова, ученого ломоносовской широты.

В четырнадцатом Владислав ушел на фронт вольноопределяющимся, в батарею легких орудий, а Левка, человек аналитического ума, закончил «Михайловку» и остался работать в ГАУ. Пути их резко разошлись.

— Да, это я, Лева! — крикнул полковник. — Приехал бить нас, брат?

— Слава, не надо! Я артиллерист! А почему ты на той стороне?..

Их голоса звучали над рекой, и не все слова доносились внятно, но они понимали друг друга.

— Все специалисты здесь, Слава! Мы создаем лучшую артиллерию в мире. И лучшую армию… Ты бы видел!