Адъютант генерала Май-Маевского

Группа эта занимала конспиративные квартиры по ка­зарменной ул. в д. № 47, на Красной Горке по Речной улице в доме Луговика, возле синагоги—у портного и по Феодосийской ул. в д. № 1 —у Н. И. Чудновой.

Это была первая подпольная организация, принявшаяся энергично работать среди частей Деникина. В конце но­ября ею (Луговиком, Булановым, Иваном Чудновым) были взорваны пути под ст. Сейтлером и произведено крушение воинского поезда белых. Предвидя, что придется уйти в лес, группа Луговика еще в начале осени 1919 года до­ставила туда шанцевый инструмент (ведра, лопаты, кирки, фонари и т. п.), закопав все это в укромном месте. Кроме распространения повстанческих воззваний и агитации, шла усиленная вербовка новых членов и заготовка паспортов.

В январе 1920 года, по доносу провокатора Хижниченко (впоследствии разоблаченного и в 1923 году расстрелян­ного по приговору Главсуда КрымАССР), произошел про­вал этой группы.

Были арестованы Алексей Белый (Алексеев), Маркиз (Капилетти). Немало пришлось потрудиться агентам по­литического розыска и контр-разведки, пока удалось аре­стовать т. Сафьяна (Спиро). Он был рыжий, и в один прекрасный день агенты контр-разведки стали хва­тать на улице всех рыжих и тащить их для выяснения личности к своему начальству. Было арестовано до со­рока рыжих, но нужного «рыжего» не находилось. И не удивительно: т. Сафьян (Спиро) догадался к тому времени перекраситься в черный цвет, а жена его Лиза из жгучей брюнетки, при помощи перекиси водорода, сделаться «блондинкой».

В конце же концов контр-разведке удалось его аресто­вать. Ему грозил расстрел. Луговик и Буланов, наряди­вшись в форму штаб-офицеров, подъехали на автомобиле к воротам тюрьмы, и по искусно сфабрикованному ордеру, за подписью полковника Леуса, начальника политического розыска, тюрьма выдала т. Сафьяна.

К тому времени в тюрьме очутились и тт. Михаил и Иван Чудновы с обвинениями в принадлежности к актив-членам РКП(б) и подготовке вооруженного восстания. Им была предъявлена ст. 108 первой части X тома старого «Свода Законов Российской Империи», грозившая смертной казнью. Сергей Полянский бежал из города в район леса (селение Джалман), а Лука Луговик и Алеша Буланов еже­дневно меняли квартиру.

Тов. Михаил Чуднов был сви­детелем самочувствия  тюрем­щиков, когда через неделю явился настоящий следователь и, вместо арестованного, по­лучил фальшивый ордер! При­мчался сам полковник Леус и, потрясая кулаками и неистово матерясь, орал на началь­ника тюрьмы полковника Жизневского:

— Мерзавец, прохвост, что наделал: триста ворон оста­вил, а сокола, сукин сын, выпустил.

Когда контр-разведка посадила в участок т. Литвинова, группа решила освободить его. Восемь подпольщиков пе­реоделись в форму нижних чинов, а Лука Луговик и Алеша Буланов снова в офицеров. Окружили одного из своих, имитируя захват бунтовщика, и такой процессией явились в участок. Дежурный офицер доложил полков­нику, который в это время производил проверку караула. Полковник ответил.

— Пусть подождут.

 

Тов. Луговик ударил полковника по физиономии, а тов. Буланов сорвал с него погоны. Под угрозой смерти, моментально обезоружили караул. Освободили Литвинова и других политических заключенных и посадили на их место золотопогонников и караул.

Контр-разведка долго не хотела признать себя побежденной. Однажды Сафьян, Луговик и Буланов шли на собрание по Почтовому переулку. Неожиданно два контр-разведчика подхватили Сафьяна под руки с торжествую­щим возгласом:

— Наконец-то, голубчик, попался!

Но идущие сзади Луговик и Буланов открыли стрельбу. Заварилась драка с агентами и подоспевшими юнкерами. В результате все три подпольщика скрылись через сквоз­ной двор синагоги. Подобный случай произошел и при попытке окружить конспиративную квартиру. Исключи­тельно благодаря стойкости и храбрости товарищей, а осо­бенно Алеши Буланова, спаслись все товарищи до единого. Вот почему мы проводили Алешу как самого родного человека, и прямо не представляли себе, кем заменить такую потерю! [15]

ШТУРМ ШАХТ.

По распоряжению т. Мокроусова, была послана связь к Альминскому партизанскому отряду, которым командо­вал Сережка Захарченко (Забияченко). Через несколько ча­сов от Сережки прибыли военком Леонид Киселев и партизан Антон Кубанец. Они заявили о полном своём подчинении Мокроусову. Альминский отряд был, как батальон, влит в 3-й Повстанческий Симферопольский полк. Затем мы двинулись к Бешуйским копям.

С большими предосторожностями ночью мы подкрались к шахтам. Все же часовой услышал стук копыт и шорох.

— Стой! Кто идет?

Мы замерли. В двух шагах от нас переговаривались:

— Господин поручик, я слышал

— Тебе вечно кажется,— небрежно ответил офицер.

Я отдал распоряжение идущим впереди ротам:

— Первый вправо, второй влево, в цепь!

Послышался шорох, и белые встревожились.

— Стой!

Затрещал пулемет.

— Часто начинай! Пулеметный огонь!— громко ско­мандовал я. Эхо повторяло раскаты стрельбы, ловило ма­лейшее движение отряда. Казалось, что с нашей стороны наступает не менее тысячи.

— Вперед! Ура! Ура!