Адъютант генерала Май-Маевского

Серый вернулся один; Козинцев был-де с отрядом, в Се­рого стреляли. Я отнесся к сообщению крайне недовер­чиво. После выяснилось, что Козинцев пришел в условлен­ное место совершенно один, а Серый выстрелил в него с провокаторской целью. Таким образом, переговоры не со­стоялись. Вообще, Серый был у нас на подозрении, как досрочно освобожденный из тюрьмы, где в то же время сидели т. Донцов (он же Шандель), Донской Марк, Умеров, Апазов и другие; им было известно, что Серый освобожден с целью провокации. После долгих колебаний и споров мы решили расстрелять Серого, но он успел скрыться.

По взятии Крыма, Серый выдавал себя на Украине за начальника снабжения. Провокатора разоблачили лишь в 1926 г. и приговорили к десяти годам строгой изоляции с поражением в правах на пять лет.

Григорьев с полком перешел к штабу т. Мокроусова, оттуда получил директиву занять дер. Зуи. В Зуях стоял конный ремонтный полк, состоявший в большинстве из пленных жлобинцев (командир жлобинской группы Ипатов успел убежать из плена к нам).

Среди наших конников замечалась усталость, желание из­бежать новых боев. Григорьев, учитывая упадок настроения, вернулся на прежнюю стоянку. Здесь пришлось расстрелять одного из своих же, агитировавшего за мирное выжидание.

Тов. Мокроусов назначил командиром полка есаула Сычева.

После отдыха полк вновь выступил выполнять задание. Подойдя ночью к садам деревни, полк спешился и открыл пулеметную и ружейную стрельбу по Зуям. Белый полк, пристава и стражники разбежались. Наши захватили в Зуях много оружия и провианта.

Как-то, недалеко от Карасубазара, конники увидали три кареты. Григорьев отдал полку распоряжение принять вид отдыхающей части. В следующую минуту партизаны усердно начищали лошадей, бегали с ведрами, ставили заплаты. Все в погонах, все дисциплинированы. Три кареты, мча­вшиеся в Шабулды, и не подозревали, что деревня занята краснозелеными. Экипажи поравнялись с конниками и замедлили свой бег. Высунулся серьезный матерый генерал в ярких погонах.

— Какая часть? — одобрительно спросил он, любуясь образцовым порядком.

Григорьев и Ипатов наставили на генерала револьверы. Скомандовали: «Руки вверх!» — а партизаны разоружили конвой.

— Я генерал Сахаров, что вам нужно? — не теряясь, спросил старик.

— Вы нам нужны!—засмеялись партизаны, разоружив генерала и его офицеров.

Сознание, что он попался в руки своих лютых врагов, все-таки сломило гордость генерала. Он стал таким же жалким, как и все наши пленники. Сахарова и четырех из его спутников наши расстреляли, остальных приняли в свои ряды.

В деревне Чоты бой с белыми длился полтора часа. Кон­ники захватили приставство, расстреляли двух белогвар­дейцев, захватили около тридцати винтовок, четыре ящика патронов и множество продуктов.

В районе Нового и Старого Аблеша, Моная и Ветуна находился отряд белых в двести человек, при трех пулеметах. Наша кавалерия завязала с ними бой, длившийся два часа. Белые потеряли много раненых и убитых.

В Тугае десять белогвардейцев охраняли имение. В ответ на предложение сдаться, они открыли огонь. Партизаны захватили четверых, а имение сгорело от брошенных бомб.

Из Тугая полк прошел окраиной Карасубазара, наведя в городе панику, и в Сартанах расположился на отдых в том самом здании, откуда в недавнем бою стреляли бело­гвардейцы. После отдыха в Сартанах партизаны заняли Ени-Салу и Ворон.

2-Й КАРАСУБАЗАРСКИЙ ПОЛК

Главную роль в организации этого полка играл т. Надолинский. В г. Старом Крыму стояла 9-я кавалерийская дивизия, под командой генерала Драгомирова, и его штаб. Дивизия сорганизовалась из остатков войск киевского на­правления и в конце марта 1920 г. должна была высту­пить на Перекоп. Большинство в ней составляли пленные красноармейцы, а кадр — исключительно офицеры и добро­вольцы из аристократии и крупных землевладельцев.

Генерал Драгомиров прославился оргиями и кутежами, на которых он лично производил добровольцев в офицеры. Жители Старого Крыма отлично помнят, как генерал при­казывал ставить столы на городской площади. Выкатыва­лись бочки вина и спирта, на огромных вертелах жари­лись барашки. Под оркестры музыки начиналась повальная пьянка. Провозглашали бесконечные тосты. Генерал Дра­гомиров, пошатываясь, поднимался и пьяно говорил:

— Господа офицеры! Солдаты! Мы убедились в наших ошибках. Части войск, наступавших по московской дороге, занимались грабежами и плохо относились к населению. Нам дан хороший урок! Теперь этого не будет! Я твердо уверен, что скоро наступит время, когда мы с вами услы­шим гул московских колоколов и освободим святую Русь от насилия большевиков, которые несут русскому народу нищету и разорение. Я поднимаю высоко бокал и пью за нашу победу! Ура!

— Ура, ура! — подхватили офицеры, а солдаты, вместо «ура», протяжно кричали:

— Д-у-рак, д-у-рак!

После пьянки, вся дивизия, от генерала до кашевара, пускалась в пляс. Бывшие красноармейцы возмущались строителями «Единой Неделимой». А офицеры, размякнув от выпивки, всенародно жаловались: