Адъютант Пилсудского

— Боюсь, Густав Оскарович, вас очень сильно огорчить. Курбатову понадобилось встретиться с вашим искусником. Дело затягивалось. Он почувствовал себя в опасности. Он вызвал через свою невесту и ее подругу Шеврова на свидание. Свидание было назначено в Сокольническом парке. Он пришел на свидание. Шевров опаздывал. Раздался выстрел. Стреляли из темноты. Потом раздалась стрельба, разрывы гранат, и его схватили чекисты. Кого-то преследовали... Дзержинский на допросе, как рассказывает Курбатов, утверждал, что стрелял в него Шевров! Он застрелил какого-то очень важного чекиста.

Настала минута удивиться Кольбергу. Он не посчитал нужным скрыть от Ставцева удивление.

— Николай Николаевич! Вы участник ледового похода, вы корниловец, вы святой человек в нашем движении. Вам полное доверие! Вы точно передаете рассказ Курбатова?

— Точно, Густав Оскарович! Мы сделали с ним долгий и трудный путь! Было время поговорить... Не совпадают показания?

— В том-то и дело, что очень совпадают! А совпадения не должно быть! В одной детали, правда, не совпадают!

Кольберг встал, прошелся по мягкому ковру, который начисто глушил его легкий, крадущийся кошачий шаг.

— Задали вы мне задачу, Николай Николаевич!

И Кольберг очертил рукой в воздухе большой знак вопроса.

         21

К месту назначения Проворов прибыл сутки спустя после Ставцева и Курбатова. Он так их и не догнал до перехода через линию фронта.

В поезде он ехал в форме прапорщика по надежным документам. Но сколь они ни были надежны в дороге, в адмиральском логове ими пользоваться было бы опасно. Поэтому надо было идти на явку и там уже выработать план действий с местными людьми.

Поезд пришел днем. Проворов легко смешался с толпой приехавших, план города был им изучен еще в Москве, и он, не расспрашивая, нашел нужный ему адрес.

Старик, хозяин дома, был лудильщиком. В зимнее время дома сидел, летом отправлялся в поход по окрестностям, по деревням, по селам и казачьим станицам. Старый подпольщик, большевик, работал в подполье, работал на связи. Это был самый надежный адрес.

Но как бы ни был надежен, Прохорыч, так звали старика, сразу сказал Проворову, что денек он его передержать может, на большее не рискнет. В городе тяжелый и строгий режим. Колчаковская полиция весь город перерыла, среди рабочих идут повальные аресты, работает и контрразведка, делать ей больше пока нечего, как прочесывать стальным гребнем штыков весь город.

Форму и документы тут же сожгли. Даже закапывать в землю Прохорыч не пожелал, хоть и добротное было на шинели сукно. У Проворова еще в Москве были выправлены документы. Это были документы почти подлинные, на его имя. Документы проходившего воинскую службу на германском фронте солдата. И части были отмечены правильно. Здесь не было нужды вносить путаницу какой-либо легендой. Случайности всякие могли быть. Укажешь часть, а вдруг у Колчака служит офицер той самой части.

В легенду входила и служба в Красной Армии. А потом дезертирство.

Пробирается к своим, в свое село. Надоело шагать с винтовкой. Дезертиров из Красной Армии Колчак подбирал. Грозила Проворову принудительная мобилизация. А это как раз и нужно было.

Но в дороге возникла новая ситуация. Проворову удалось на повалке леса сойтись со Ставцевым. Теперь можно было попытаться прибегнуть к его покровительству. Как найти Ставцева? Прохорыч посоветовал переодеться в отрепье и выйти просить милостыню на билет на перекресток неподалеку от штаба. Ставцеву, если он в городе, не миновать штаба.

Проворов перевязал глаз бинтом, взял костыль и вышел к перекрестку с раннего утра. Место бойкое.

Он не беспокоил проходящих офицеров, высматривал Ставцева. Должен же был он пройти в штаб. Высмотрел.

Шли вдвоем с Курбатовым уже в новеньких формах. Ставцев в форме подполковника, Курбатов в форме поручика.

Вот она, решающая минутка. Если Курбатов вел двойную игру, то игра эта уже раскрыта. Ну что ему грозило, если бы он рассказал всю правду в контрразведке? Что? Ровным счетом ничего. В крайнем случае его заставили бы продолжать игру, посмеялись бы, порадовались, что ловко выскользнул из рук ВЧК. Сам выскользнул, Ставцева выручил, Нагорцева и Протасова... Даже за подвиг зачлось бы.

Страшна только первая минута встречи. Если признался во всем, тут же его и задержат. Если колчаковская контрразведка пошла на игру, сразу не задержит. Сразу не задержит, останется возможность присмотреться, определить, ведется ли игра, а тогда и найдется возможность вовремя скрыться.

Ставцев как будто и помятый и грустный. Курбатов бодро вышагивает строевым шагом, кокетничая своей отличной выправкой.

Ставцев и Курбатов шли прямо на него. Проворов отступил на шаг от забора и протянул руку.

— Подайте солдатику! Домой пробираюсь... На дорогу нет денег!

Ставцев было посторонился, Проворов вдруг отбросил костыль, вытянулся во фронт и воскликнул:

— Вашество! Ваше высокоблагородие!

Ставцев, удивленный таким превращением, остановился. Курбатов растерялся. Он сразу узнал Проворова, но не торопился это открыть. По наитию решил, что лучше будет, если узнает его Ставцев.