Адмирал Ее Величества России

Бескорыстие Нахимова равнялось его щедрости. Не имея семейства, живя с простотою и умеренностью философа, он употреблял свое, довольно умеренное, содержание на пособие страждущим и часто прибегал к кошельку своих адъютантов для пособия матросским семействам. Под градом бомб, при гнете многоразличных служебных занятий, он находил досуг посылать раненым офицерам разные лакомства, которые нелегко было доставать в Севастополе. Когда после штурма 6 июня Нахимов удостоился получить значительную аренду, он сказал: «Теперь нам бомбы нужнее денег».

Отдавая должную справедливость мужеству и самоотвержению защитников Севастополя, нельзя не сознаться, что эти доблестные качества отчасти возбуждались и поддерживались примером Нахимова. Будучи в продолжение осады произведен в адмиралы, он в приказе по Черноморскому флоту выразил уверенность, что Севастополь вскоре будет освобожден, и что тогда флот выйдет в море. Так писал он официально, но в действительности не имел надежды на счастливый исход осады и не скрывал своего убеждения.

Если кто-либо из моряков, утомленный тревожной жизнью на бастионах, заболев и выбившись из сил, просился хоть на время на отдых, Нахимов осыпал его упреками: «Как-с, вы хотите-с уйти с вашего поста-с, – говорил он, – вы должны умирать здесь; вы часовой-с, вам смены нет-с и не будет: мы все здесь умрем-с; помните-с, что вы черноморский моряк-с, и что вы защищаете родной ваш город-с; мы неприятелю здесь отдадим-с одни наши трупы и развалины; нам отсюда уходить нельзя-с; я уже себе выбрал могилу-с, моя могила уж готова-с; я лягу подле начальника моего-с, Михаила Петровича; Корнилов и Истомин уже там лежат-с; они свой долг исполнили-с; надо и нам его исполнить-с».

Когда начальник одного из бастионов, при посещении его части адмиралом, доложил ему, что англичане заложили батарею, которая будет поражать бастион в тыл, Нахимов отвечал: «Ну, что ж такое? Не беспокойтесь, мы все здесь останемся». Узнав о намерении главнокомандующего устроить мост на рейде, Павел Степанович, опасаясь, чтобы это не поселило в гарнизоне мысли об оставлении Севастополя, сказал И. П. Комаровскому: «Видали вы подлость? Готовят мост через бухту». – «Ни живым, ни мертвым отсюда не выйду-с», – повторял он – и сдержал слово.

Почти одновременно с кончиной Нахимова, английская армия понесла чувствительную потерю. 16 (28) июня скончался старый вождь ее, бывший сподвижник Веллингтона, лорд Раглан. Место его занял генерал-лейтенант Симпсон. Вскоре затем оставили армию генералы Броун и Пеннефазер. Начальство над Легкой дивизией принял Кодрингтон, над второй – Барнар, над четвертой – после Джона Кемпбеля, убитого на штурме 6 (18) июня, – Бентинк.

Впоследствии, когда Барнар был назначен начальником штаба английской армии, 7 (19) июля, командовал второю дивизией Маркгам. Из всех дивизий только в одной третьей остался прежний начальник Ингленд, да и тот в конце июля (в начале августа), передав команду Эйру, отправился в Англию. Многие из английских офицеров, по болезни или за ранами, также получили разрешение возвратиться в отечество и были заменены другими, прибывшими из Англии. […]

«Со смертью адмирала Нахимова, – говорит один из защитников Севастополя, – хотя не было никаких громких выражений печали, потому что тогда демонстрации еще не были в обыкновении, но всем чувствовалось, что недостает той объединяющей силы и той крепости убеждения в необходимости держаться до крайности. Хотя оставались еще весьма почтенные и уважаемые личности, но они не могли заменить Нахимова.

Тотлебен был сильно ранен; князь Васильчиков и Хрулев пользовались большою популярностью – первый более между офицерами, а последний и между офицерами, и между солдатами: но ни популярность эта, ни их значение и влияние не имели такой всеобщности, как влияние Нахимова». Как ни велико было одушевление защитников Севастополя, они были утомлены продолжительною, нескончаемою борьбою и поддерживались только чувством долга.

Сам Тотлебен пишет, что «обороняющимся упущено было самое дорогое время, которым гораздо лучше успел воспользоваться наш противник», и что «на всей линии от 3-го до 1-го бастиона, для противодействия осадным батареям, в шесть недель (с 29 июня [11 июля] по 5 [17] августа), было прибавлено только 11 орудий, между тем как атакующий возвел 8 батарей и поставил на них не менее 80 орудий, для действия по этой части оборонительной линии».

Один из участников обороны Севастополя писал: «Хотелось бы дожить скорее до зимы, чтоб отдохнуть немного душою. Постоянный бой, не прекращающийся ни днем, ни ночью, вечные бомбы и ядра, начинают действовать на нервы. Душа невольно жаждет покоя, отдыха, а тут впереди еще три месяца такого существования. Не трудно, что готов атаковать не только Федюхины горы, но самый ад, чтобы окончить это неестественное положение. Конечно, если б греки, вместо Ахиллеса, имели хоть одну 7-пудовую мортиру, то Троя не держалась бы и десяти дней…»[143] […].

Приказ Д. Е. Остен-Сакена по Севастопольскому гарнизону по случаю смерти П. С. Нахимова