Адмирал Империи 33 (СИ)

Самсонов брезгливо поморщился, всем своим видом выражая крайнее пренебрежение к предмету разговора:

— Можешь даже не сомневаться! Судьба этого интригана Птолемея Грауса меня ни в малейшей степени не заботит, — решительно отрезал командующий, окидывая Шепотьева повелительным взглядом. — Если начистоту, то я считаю, что от него на сегодняшний день больше вреда, чем пользы. Уж больно умен, хитер и независим в своих суждениях, чтобы позволить кому-то вертеть собой, как куклой на веревочках. Да еще и чванлив до невозможности. Одним словом — типичный выскочка из грязи в князи, возомнивший о себе невесть кем…

При этих словах Иван Федорович гневно стукнул могучим кулаком по подлокотнику кресла, так что по всей каюте прокатился гулкий металлический звон.

— Так что, Юлиан, можешь смело вычеркивать Грауса из списка своих покровителей. Когда я сосредоточу в своих руках всю полноту власти — а я сделаю это, будь уверен, Птолемей лишится не только министерского поста, но и головы. По крайней мере, если заартачится и вздумает противиться нашим с тобой грандиозным замыслам.

Канцлер понимающе закивал, всем своим видом изображая полнейшую поддержку и одобрение. Дальнейшие рассуждения Ивана Федоровича лишь укрепили его в мысли о том, что он поставил на ту лошадь.

— На его место я непременно назначу одного из своих людей — верного, надежного, прошедшего со мной огонь, воду и медные трубы, — продолжал между тем генерировать идеи Самсонов. — Такого, чтобы за версту чуял любую крамолу и тут же без лишних сантиментов пресекал ее в зародыше. Думаю, ты догадываешься, о ком я веду речь?

Адмирал вперил в Шепотьева испытующий немигающий взгляд, ожидая реакции. Тот мгновенно просек намек и рьяно закивал, рассыпаясь в заверениях преданности:

— Еще бы, господин командующий! Смею вас заверить: вряд ли кто-то сможет лучше справиться с должностью первого министра при новой власти, нежели преданнейший из ваших соратников и единомышленников! — с этими словами царедворец согнулся в низком почтительном поклоне, едва не касаясь лбом пола. — Служить такому дальновидному и решительному лидеру для меня не просто честь, а истинное счастье…

«Заливается, соловей, смотри не захлебнись в собственном сиропе», — мысленно хмыкнул Самсонов, наблюдая за экзерсисами нежданного союзника. Но вслух сказал совсем другое:

— Вот и чудненько. Значит, по этому вопросу мы договорились. А теперь давай-ка обсудим наши первоочередные тактические задачи. Конечно, я высоко ценю твое политическое чутье и готов прислушиваться к советам. Но не забывай, что ты имеешь дело прежде всего с боевым адмиралом, а не кабинетным стратегом в тиши московских канцелярий.

Произнося эту тираду, Иван Федорович красноречиво похлопал ладонью по эфесу увесистой плазменной сабли, небрежно болтавшегося у него на поясе. Жест вышел красноречивее любых слов и живо напомнил канцлеру, с кем он имеет дело. Перед ним сидел человек, привыкший добиваться своего не путем закулисных интриг, а грубой силой и напором.

— Ну, так о чем я толкую, — вновь подал голос адмирал, довольный произведенным эффектом. — На сегодняшний день главное, что стоит у меня на пути — это проклятые двадцать пять «гвардейских» линейных крейсеров Преображенской эскадры, вставшие поперек моего победного марша к столичной планете. Откровенно говоря, меня до чертиков бесит упрямство этого твердолобого аристократишки Шувалова! Видите ли, он вдруг воспылал преданностью к писаным законам и присяге… Тоже мне, благородный защитник устоев выискался, мать его так! Ну, да ничего, я быстро собью с него всю эту спесь!

Адмирал свирепо оскалился, явно предвкушая грядущую расправу над неуступчивым противником. Его распаленное воображение уже рисовало впечатляющие картины того, как корабли гвардейцев один за другим вспыхивают ослепительными фейерверками взрывов, рассыпаясь мелкими брызгами на фоне черного космоса. Впрочем, триумфальная эйфория быстро сменилась холодным расчетом. Голос Ивана Федоровича вновь зазвучал ровно и деловито:

— Судя по всему, без кровопролития нам с «преображенцами» не разойтись. Что ж, я готов рискнуть и принять бой. В конце концов, у меня в подчинении куда больше кораблей, да и экипажи закалены в бесконечных схватках с «янки» и османами. Не то что у этих изнеженных гвардейских юнцов, набранных сплошь из представителей знатнейших семейств Империи. Ясное дело, все из себя такие утонченные, благородные, а как до дела дойдет, тут же в кусты. Куда им тягаться с моими ребятами…

Однако, произнося эту самоуверенную тираду, адмирал невольно поморщился, выдавая глубинные сомнения. Что-то явно не давало ему покоя, какая-то неприятная мысль упорно сверлила мозг, мешая до конца поверить в легкую победу.