Адмирал Канарис

Летом 1938 г. Канарис не ограничился тем, что предостерег генералов и адмиралов. Он преодолел свое личное отвращение к Риббентропу и попытался также довести до сознания министра иностранных дел Германии опасность войны в Европе, которая должна была вспыхнуть в ответ на открытую агрессию против Чехословакии. Он усилил свои контакты с государственным секретарем фон Вайцзеккером, с которым привык обмениваться мнениями с самого начала своей деятельности в разведке, когда тот еще был посланником в Берне. Первые попытки установить контакты были облегчены тем, что Вайцзеккер в молодые годы тоже был морским офицером. В общении с ним Канарису не приходилось ретушировать свои сообщения и оперативные сводки. Они оба привыкли одинаково оценивать ситуацию и теперь ломали голову над тем, как в выгодном свете изложить свою точку зрения Гитлеру и Риббентропу.

Канарис применил с согласия Вайцзекера также свои зарубежные связи, специально в Италии и Венгрии, для мирного решения судетского кризиса. С руководителями венгерской военной разведки Канарис завязал личные отношения вскоре после начала своей деятельности в должности начальника немецкой разведки; с течением лет эти отношения становились все более тесными и были очень благоприятны для делового сотрудничества обеих служб. Начальником венгерской службы разведки был в то время полковник фон Геньей. Его и Канариса связывали отношения дружбы. Канарис ясно понял роль, которую Венгрия в качестве ключа к юго-востоку Европы играла для мирного расширения экономического и политического влияния Германии в этом направлении, и в противоположность Гитлеру он испытывал к Венгрии чувства глубокой симпатии. Хорошо зная мадьяр, Канарис считал правильным играть со своими венгерскими партнерами совершенно открыто. Результатом этого явилось безграничное доверие к нему с венгерской стороны.

Сотрудничество обеих разведок включало также наблюдение за Чехословакией, Восточной и Юго-Восточной Европой. В личных же контактах между Канарисом и венгерскими военачальниками свободно обсуждались и более важные проблемы мировой политики. Так, к примеру, венгерские партнеры в связи с традиционными симпатиями венгерского правительства к Англии живо интересовались тем, как Канарис оценивает германо-британские отношения; его мнение, основанное на реалистической оценке соотношения сил, что путь к мирному подъему Германии ведет через честную договоренность с Великобританией, было одобрительно принято в Будапеште. Также в тех областях, в которых обе разведки практически сотрудничали, имелось полное совпадение во мнениях.

Канарис был высокого мнения о работе венгерской разведслужбы, особенно когда речь шла о Балканах. В отношении Польши он хорошо понимал, что между Варшавой и Будапештом существовали дружеские отношения, основанные на старой традиции и совместных интересах, и потому в беседах с венгерскими военнослужащими и политиками, которые велись в годы, предшествующие войне, он часто намекал на то, что хотел бы использовать эти хорошие отношения для честного сближения между Германией и Польшей. Потому что он глубоко сознавал, что соглашение 1934 г. между Германией и Польшей не помогло преодолеть недоверие обеих сторон друг к другу. Полное совпадение мнений было с самого начала между Канарисом и его венгерскими друзьями в оценке способности Советского Союза к сопротивлению. Венгерские военачальники уже тогда — в период между 1935 и 1938 гг. могли констатировать, что Советский Союз не сломается в случае нападения Германии, что ошибочно считать его колоссом на глиняных ногах. Конечно, позже, когда этот вопрос приобрел конкретное значение, Канарис не скрывал от них, что его мнение по этому вопросу не разделяли высокие политические и военные инстанции в Германии.