Адмирал Канарис

Сложнее обстояло дело с французским генералом Жиро. Генерал Жиро был главнокомандующим французской армией. Летом 1940 г. он попал в немецкий плен; весной 1942 г. смог убежать из крепости Кёнигштейн (Саксония), где он содержался, и добраться до неоккупированной территории Франции. Побег вызвал у Гитлера гнев, и он приказал вернуть генерала любыми средствами в Германию — по доброму ли согласию или насильно. В дело включилось министерство иностранных дел; «посол» Абец, который находился в Париже и не был аккредитован в Виши, организовал встречу с генералом, в которой приняли участие также премьер-министр Лаваль и Скапини, ослепший в результате фронтового ранения руководитель французских военнопленных. Встреча происходила в отеле «Де Пари» в оккупированной Франции. Она должна была состояться без ведома немецкой военной администрации, потому что Абец заверил Жиро, что обеспечит ему свободный проезд. Однако при подготовке встречи Абец упустил из виду, что в этом же отеле находилась штаб-квартира одной немецкой дивизии. Абец планировал уговорить Жиро, чтобы тот добровольно вернулся в Германию в качестве уполномоченного правительства Виши и там взял на себя заботу о французских военнопленных вместо Скапини. Жиро отклонил это предложение, и правительство Виши, поскольку Петен уволил Жиро из армии сразу же после его побега, практически не имело права принудить его взять на себя такую задачу. Таким образом, встреча закончилась безрезультатно. И тут возникло осложнение в связи с тем, что командир немецкой дивизии, живший в том же отеле, разузнав, что в отеле находится Жиро, решил того арестовать; он отказался от своей затеи лишь после того, как Абец и Лаваль позвонили по телефону в вышестоящий штаб и пожаловались на него, причем Лаваль пригрозил, что французское правительство немедленно уйдет в отставку, так как не хочет, чтобы его опозорили, уличив в выдаче Жиро немцам. Впоследствии, когда Гитлер услышал о неудачной попытке Абеца, состоялся еще один продолжительный спор между Риббентропом и военачальниками по поводу того, кто собственно был виновен, что Жиро не был задержан в нарушение торжественных обещаний.

На этот раз ярость Гитлера не знала границ. Хотя Жиро в то время еще не был такой выдающейся личностью, как позже, когда в Северной Африке он соперничал с де Голлем за командование «Свободной Францией», фюрер потребовал вернуть беглеца — живого или мертвого. Опять этот приказ был дан разведке. Канарис и его ближайшие сотрудники решили, как и в деле Вейгана, не брать на себя подобные услуги похитителей или убийц. Сначала Канарис надеялся, что и на этот раз дело со временем само собой уладится. Но этого не случилось; Гитлер и Кейтель постоянно требовали от Канариса покончить с ним наконец. С Жиро следовало разделаться. В кругу начальника разведки состоялась бурная дискуссия, в ходе которой Канарис решил заявить Кейтелю, что разведка должна быть освобождена от выполнения этого приказа; Кейтель дал свое согласие. В кругу шефа разведки по этому случаю прозвучало классическое высказывание полковника Пикенброка: «Нужно господину Кейтелю наконец ясно сказать, чтобы он сообщил своему господину Гитлеру: мы, то есть военная разведка, не какая-нибудь организация убийц, как СД или СС».

Вряд ли можно предположить, что Канарис сообщил Кейтелю о сопротивлении гитлеровскому приказу в такой резкой форме. Но в любом случае он добился, чтобы Кейтель никогда больше не требовал от разведки выполнения этого приказа.

Несмотря на это дело еще не закончилось. Кейтель уполномочил Канариса передать дело службе СД. Канарис выслушал это указание, но решил его не выполнять. Он хотел не только снять с разведки ответственность за убийство французского генерала, а вообще предотвратить это преступление и в любом случае никоим образом не участвовать в его совершении, даже путем передачи такого приказа в гестапо.