Адмирал Колчак. Диктатор поневоле

Они родились в один и тот же год. Ровесники. Один появился на свет в Лондоне, другой — в Санкт-Петербурге. В жилах обоих текла горячая кровь: у Колчака — казачья, у Черчилля — пиратская (его предок, некий капитан Черчилль, женился на правнучке знаменитого корсара и мореплавателя Фрэнсиса Дрейка).

В один и тот же год оба они поступили в привилегированные военные школы — один в Морской корпус, другой в кавалерийское училище в Сэндхерсте. Правда, как отмечают биографы британского премьера, особенными способностями молодой Уинстон Черчилль не блистал: «в тот же Сэндхерст ему удалось поступить только с третьей попытки»; Колчак же блестяще кончил курс с премией адмирала Рикорди.

Закончив училище в 1895 году, новоиспеченный кавалерист начинает тосковать, что «возможности вести жизнь, полную приключений, стали в британской армии весьма ограниченными». Не та ли тоска снедает и молодого мичмана русского флота, томящегося на старом учебном корабле?

Колчак рвется на юг Африки — в Трансвааль, где вовсю пылает война буров с англичанами. «Я думаю, что каждый мужчина, слыша и читая о таком деле, должен был испытывать хотя бы смутное и слабое желание в нем участвовать». Участвовать, разумеется, на стороне буров.

Именно туда же, в Капскую колонию, направляется и Черчилль. Правда, ему приходится снять погоны и прибыть в район боевых действий в качестве военного корреспондента. Во время глубокой разведки блиндированный поезд англичан, в котором находился и Уинстон, попадает в западню. Буры берут его в плен.

Колчаку не суждено попасть в Африку. (За него это сделает его сын Ростислав, который немало лет проработает во французском Алжире.) Стрелка его судьбы показала «чистый норд». Он отправляется пытать счастья на север Сибири. Но через четыре года он найдет свое поле славы — Порт-Артур.

Первая мировая война возвращает обоих на Балтику. Военно-морской министр Черчилль отправляется в Бельгию, чтобы лично руководить обороной Антверпена. А эсминец капитана 2-го ранга Колчака действует в восточном секторе Балтийского моря.

Но через несколько лет и Колчак, и Черчилль окажутся по обе стороны одной цели — перед Босфоро-Дарданелльскими проливами. Но видели они ее диаметрально по-разному.

Формально Британия объявила войну Турции 5 ноября 1914 года, но за два дня до того адмирал Карден получил приказ от своего адмиралтейства — «опробовать эффект воздействия корабельных орудий на внешние форты» Дарданелл. Четыре броненосца (два британских и два французских) в течение десяти минут выпустили 76 тяжелых снарядов по главным фортам, прикрывающим вход в пролив, — Кум-Кале и Седд-уль-Бахру. Стрельба имела некоторый успех — один турецкий артпогреб взлетел на воздух. Адмиралтейство решило, что предупреждение великого Нельсона устарело, и стало готовить операцию по захвату пролива одними кораблями, для чего решено было принести в жертву старые линкоры. «Важность результата оправдает тяжелые потери», — убеждал Черчилль вице-адмирала Кардена, стоявшего под Дарданеллами.

Черчиллю, главному вдохновителю дарданелльской операции, точно так же, как потом и Колчаку, воителю Босфора, высшее командование отказало в выделении драгоценных сухопутных войск. Черчилль просил 75 тысяч «опытных солдат из Франции» и получил решительный отказ, поскольку Франция балансировала на краю поражения, а проливы могли подождать.

«Удобный случай не долго ждет», — не уставал повторять Черчилль старую английскую пословицу: «Иначе русские захватят проливы до того, как над ними взовьется британский флаг».

С ним соглашались, но полагали, что мощная корабельная артиллерия решит дело сама собой. На всякий случай адмиралтейство направило на эскадру Кардена…два батальона морской пехоты. Много позже, когда началось правительственное расследование дарданелльской катастрофы, Черчилль заявил, что он не начал бы операцию, если бы знал, что для ее успеха понадобится не 75 тысяч отборных солдат, а 100 тысяч.

Немецкий морской министр адмирал Тирпиц 8 августа 1915 года: «У Дарданелл идет ожесточенная борьба. Если они будут взяты, мы неминуемо проиграем войну». То же самое он мог сказать и о Босфоре.

Знаменитый французский адмирал Давелью: «Трудно было нагромоздить больше военных ошибок на столь малом театре военных действий, каковыми были Дарданеллы».

Английский адмирал Вимис: «Во всей мировой истории нет ни одной операции, которая была бы предпринята на столь скорую руку и которая была бы столь плохо организована».

Так же, как и морской штаб русской Ставки, так же, как и Колчак, полагавшие, что взятие Босфора резко ускорит поражение Германии, Черчилль утверждал, что Дарданеллы — это мягкое подбрюшье Германии, через которое можно и нужно нанести ей смертельный удар. Но…

Коварный Альбион, оправдывая свое прозвище, в разгар мировой войны начал строить планы против собственных союзников в случае разгрома Германии общими усилиями:

Черчилль умел быть откровенным: «Если мы сумеем сокрушить германскую морскую мощь, мы должны быть готовы сосредоточить на Средиземном море флот против Франции и России».