Адмирал Сенявин

Зевнув, Александр взял лорнет, перевернул несколько страниц.

— Мне ли, граф, вникать в дела флотские, в коих я разбираюсь, как слепец в красках, — ухмыльнулся император. Перелистав доклад, нахмурился: — Почему не все подписали?

— Ваше величество, граф Мордвинов имеет особое мнение, наотрез отказался, — зашамкал Воронцов и, сглаживая неприятность, продолжал: — Остальные члены в полном согласии. Чичагов так в особенности ваше просвещенное мнение одобряет.

Александр милостиво улыбнулся:

— Ну, так и быть. Видит Бог, до флота ли мне нынче…

И размашисто вывел: «Быть по сему. Александр».

Кому это было выгодно?

Чичагов долгие годы проживал в Англии, женился на англичанке, ко всему русскому открыто был надменно-презрителен и в конце концов навсегда укатил потом в Англию…

Британия признавала Россию всегда как сильную сухопутную державу. Зная отвагу русского солдата, в свое время просили англичане за большие деньги продать им двадцать тысяч солдат, чтобы бросить их на защиту своих колоний от армии восставших Соединенных Штатов. А российский флот был для нее острой занозой на Балтике, в Средиземном и Черном морях…

Наконец-то стали сбываться мечты английских лордов. На Балтике флот сократили с сорока семи до двадцати пяти линейных кораблей. С грустью смотрел Сенявин, как прекращают строительство десятков заложенных кораблей на стапелях Николаева и Херсона, пустеют гавани. Теперь вместо ремонта корабли просто списывали. Раньше их строили за год-два, теперь установили не менее трех. На верфях опытных плотников заменяли солдатами…

Жизнь в Херсоне была значительно лучше обустроена, чем в приморском Севастополе. В семье Сенявиных прибыло — родились сын Левушка и дочь Сашенька… Однако истинного моряка даже на суше тянет поближе к морю… К тому же летом 1802 года в корне изменился характер службы командира порта. На флот прибыл новый командующий — француз на русской службе маркиз Жан-Франсуа де Траверсе[51]. Благосклонно приняла Екатерина на флот французского эмигранта, капитана, никогда не служившего на кораблях. Сразу дала чин генерал-майора, через месяц — контр-адмирала. Щеголь, «паркетный» шаркун, не участвовавший ни в одном сражении, за девять лет стал полным адмиралом, получил полтыщи душ в Пензенской губернии.

Льстивых, вкрадчивых, послушных жаловали и тщеславная и своенравная Екатерина, и запальчивый и подозрительный Павел, и недалекий и злопамятный Александр.

Каково первое действие нового рачительного хозяина в заведении? Осмотреться. Ежели это, например, усадьба, так обойти все помещения, постройки, заглянуть в темные и дальние углы. Потом начать мести на свой лад, но так, чтобы краше и лучше стала усадьба.

Появление Траверсе в Николаеве сказалось в Херсоне через несколько дней. В Адмиралтействе и порту один за другим появлялись курьеры — что-то взять, заполучить и тотчас вывезти к новоиспеченному командующему. Для постройки нового дома, дачи, их оснащения… И все это быстро, а главное — бесплатно, за счет казны.

Сенявин сразу дал всем посыльным от ворот поворот.

— Без соответствующих требований Адмиралтейства никаких выдач, — отрезал он.

Требования появились вскоре, но, конечно, не для нужд флотских…

Поздней осенью Сенявин воспользовался передышкой, взял отпуск, приехал в Петербург, наведался к Мордвинову.

— В Херсонском Адмиралтействе, Николай Семенович, полный произвол, неприкрытый грабеж Траверсе учиняет. Тащит все напропалую и все за казенный счет.

Мордвинов горько усмехнулся в ответ:

— В России-матушке такое лихоимство повсюду. В Петербурге и Кронштадте под боком воруют, на глазах. Корабли новопостроенные для флота стоят месяцами без положенного оснащения, а рядом, в Купеческой гавани, любой торгаш оснастит свое судно споро. Будто по волшебному мановению. Мириться с этим не по моей натуре. А противостоять же невмочь, без пользы. А Траверсе — жулик известен. Я так понимаю, что иноземцам в России главное урвать побольше, елико возможно. Помните де Рибаса? Как его государыня жаловала имениями, а все мало. Старался урвать деревеньку-другую при случае. В картишки нечисто поигрывал. Вашего сродственника по миру пустил, до смертоубийства довел. Корабельный лес уворовал тысячи пудов…

Сенявин знал, что в свое время контр-адмирал Пустошкин уличил де Рибаса в махинациях при строительстве Одессы, но дело потом замяли. Проиграл как-то в карты де Рибасу семьдесят тысяч рублей и покончил с собой его дальний родственник…

— До добра такие дела не доводят, — продолжал Мордвинов, — прошлым годом сего неаполитанца его же доктор и отравил.

Сенявин навестил Мордвинова с просьбой:

— Составил я прошение на имя государя. Чувствую, что близкое соседство с Траверсе не по мне, долго не стерплю. Прошусь в Севастополь, там вакансия предвидится. Поближе к морю, а потом, нынче прибавление в семействе, лишняя копейка не повредит.

Мордвинов прочитал прошение.

— Все, что могу, без промедления сделаю. А вы завтра же подавайте в канцелярию. Со своей стороны всяческое содействие окажу.