Адмирал Ушаков. Флотоводец и святой

– Не приходилось ли вам бывать здесь, капитан? Нам предстоит скоро туда двигаться. Как обойти ее?

– О, вы зря меня проверяете, капитан, – рассердил-ся Ушаков на нетактичный ход офицера. – Эта мель смыта во время бури несколько лет назад, и вы наверняка это знаете. Я не враг и не противник вам, а такой же сторож торговцев, как и вы. Мне платят за провод судов, и мы этим довольствуемся. А еще мне интересно узнать все о ваших морских порядках, дабы применить лучшее у себя.

Де Шаплет захохотал и без тени смущения подмигнул Ушакову.

– Отлично. Отлично, Теодор. Мы подружимся с тобой. Ты не простак. А порядка у нас на флоте нет. Эти офицеры пера заели нас, истинных моряков. Мы чуть не молились на них, ибо повышение получить без писак невозможно. А они знай пишут бумаги – им не до флота. Англичане же обгоняют нас, вот уже набивают медь на днища кораблей, а мы все на ракушках плаваем. Единственное, чего мы придерживаемся, так это строгих правил в бою. Наши адмиралы еще в XVII веке их утвердили, и они служат нам до сих пор.

– Однако же сия тактика немного успехов принесла французскому флоту.

– Но поражения не от того, что тактику не соблюдали: мастерства не хватает в ее проведении. Сам король Людовик XV в 1765 году предписывал предпринять строй кильватерной колонны как единственный боевой порядок флота.

Де Шаплет поднял бокал и хмуро вспомнил:

– Конечно, я сам чуть не был взят в плен англичанами. Корабль потерял управление, а приказ короля гласит: «Во время боя ни один командир не имеет права покинуть свое место в строю для подачи помощи пострадавшему кораблю».

Ушаков слушал внимательно, переспрашивал, как будто сам хотел проиграть тот бой.

– Ну, Виктор, а если бы рядом были корабли, не атакованные неприятелем, они могли бы вам помочь в ту минуту?

– Нет! Приказ короля свят для морского военного офицера.

Беседовали долго, рассматривали французские мореходные карты, сверяли их с русскими. Договорились встретиться на «Святом Павле».

Два раза попытались выйти в Черное море под коммерческим флагом фрегаты «Констанция» и «Святой Павел»; турки, однако же, несмотря на заверения, данные чрезвычайному посланнику России, корабли задерживали и из вторых Дарданелл – так в отдаваемых ордерах называли Босфор – не выпускали. Товар, который фрегаты привезли, распродали, новый загрузили, а согласия на проход в Керчь не было.

Осенние теплые ветерки ласково трепали волосы, располагали к неге и отдыху. Ушаков же не отдыхал. Не отдыхал сам и другим не давал отдохнуть. Два раза в день проводил он экзерциции. Утром, после молитвы, – по постановке парусов, вечером – по такелажному мастерству и ремонту корабля. Ввел четкое судовое расписание для похода, стоянки, на случай боя. Вместе с офицерами и морскими служителями отрабатывал, расставлял людей на всякий возможный случай в практике. Был уверен, что без определительного и единообразного порядка ни в каком деле желаемого успеха не достигнуть.

Посмотрел на часы, сегодня марсовые действовали спорее и четче. Вахтенный крикнул: «С левого борта шлюпка. Просят взойти».

На палубу поднялся русский чрезвычайный посланник и полномочный министр Стахиев.

– Что служителей мучаешь, Федор? Турки мне несколько раз сказывали, ежели бы это коммерческие корабли были, то там команду бы ни за какие коврижки не заставили упражняться в умении.

Ушаков смутился, хотел, как лучше, да знал, что безделье людей губит. Не согласился.

– У турок вон и на военном-то фрегате кверху животом лежат. У каждого свои порядки, господин министр.

Стахиев не возражал, с любопытством осматривал вычищенный и выдраенный корабль, потрогал тросы, похлопал по стволу одну из корабельных пушек и задумчиво продолжил:

– Да, порядки здесь свои, их не переиначишь. Им все грезится непобедимость. И с российским выходом в Черное море не согласны. Есть, конечно, и разумные головы, но бесовщина их восточная не дает осилить темноту. Вот что, Федор Федорович, – оглянулся по сторонам посланник, – не пропустят они вас в Керчь. Не хотят миру вечного. Боюсь, что еще раз придется учить сии горячие головы. Козлянинову я обо всем поведал. И вот пакет для Петербурга, ежели будете вскоре туда следовать.

Ушаков понял с сожалением, что в Крым он отсюда не попадет, разве что снова из Петербурга. Посланник походил еще по кораблю, отобедал у капитана, расспрашивал про средиземноморские поездки, про тамошние интриги. Ушаков же интересовался турецким флотом, командами набранными, распорядком на кораблях, артиллерийским снаряжением, строительным уменьем мастеров, прочностью парусов корабельных.

– Ты что, Федор Федорович, думаешь, я тоже морское училище закончил? Я от тебя впервые термины и понятия многие слышу. Придется раскошелиться, дабы узнать то, о чем ты спрашиваешь.

Посланник сел за его стол, откупорил горлышко у бутылки с чернилами, макнул перо и написал несколько строчек.

– На память о твоей науке мудреной. Буду точно знать, о чем спрашивать. Ну а сейчас тебе мой казначей по указу Адмиралтейств-коллегий передаст для вашего похода дальнейшего галанские червонцы да кредитивы на гульдены.