Читаем Адмирал Ушаков. Письма, записки полностью

По сим обстоятельствам означенное выполнение и расположено от меня эскадрам вашего превосходительства и господина вице-адмирала и кавалера Карцева. О приходе вашем в Мессину и обо всем касательном, какие об чем сведения иметь будете, благоволите при всякой оказии меня уведомлять. Надеюсь я, что все сие кончится в скором времени, и после сего, как располагаю я, в апреле месяце по сходству высочайшего мне повеления со всеми эскадрами соединенно должен следовать чрез Константинопольский пролив в Черное море к своим портам для исправления кораблей и оттоль по исправлении вторично возвратиться в Средиземное море к выполнению сего. Ежели означенные обстоятельства, до следования из Египта французов касающиеся, скоро окончутся, то непременно в начале апреля все эскадры должны быть здесь в Корфу, о чем к сведению вашему сим даю знать. Но все это извольте содержать в глубоком секрете. Ежели же не будет капитуляции в Египте и откроются другие обстоятельства, так что вам в Мессине нужды уже не будет и не потребно, в таком случае тотчас извольте следовать ко мне в соединение в Корфу. Словом, время и обстоятельства все потребное вам оказать могут сообразно со всем вышеозначенным, что и как исполнять должно.

ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА В. С. ТОМАРЕ О НЕОБОСНОВАННЫХ ТРЕБОВАНИЯХ КАПЫДЖИ-БАШИ О САЛЮТЕ РУССКОЙ ЭСКАДРЫ В ДЕНЬ ТУРЕЦКОГО ПРАЗДНИКА БАЙРАМ

13 февраля 1800 г.,

корабль «Святой Павел», при Корфу

Милостивый государь мой, Василий Степанович.

За всеми жалобами на капыджи-баши, в Корфу находящегося, принужденным себя нахожу еще писать, столь его неприличные разные требования заставляют думать, что он сумасшедший. Сегодняшний день получил я письмо от генерального нашего консула Бенаки того содержания, что капыджи-баши претендует и требует, чтобы с кораблей эскадры, мне вверенной, приказать палить для наставшего их со вчерашнего дня праздника байрам, также чтобы из крепости палили, говоря, что в прошлом году от меня при Кадыр-бее с корабля было палено, но от меня не было палено никогда для праздника. Кадыр-бей в торжественный царственный для султана день поднимал на адмиральском корабле собственные его султанского величества флаг, тогда и я выпалил с корабля из 21 пушки флагу в честь его султанского величества и никого другого, а этот сумасшедший капыджи-баши с претензиею требовал, негодуя, что мы не последовали их пальбе. В крепости произвели они великую пальбу из ружей, так что великое множество народу сбежалось, думая, что важная какая-нибудь тревога происходит. Господин генерал-майор Бороздин командою своею прикатил и не допустил народ до крепости, и я велел сказать капыджи-баши: на рейде на судах вольны они пальбу производить, как хотят и сколько угодно, но в крепостях никакой тревоги не производить.

Государь император законом своим и высочайшими повелениями запретил нам на флоте ни в какие торжественные дни пальбы не производить, и не производится, по сим обстоятельствам и им в крепостях также тревоги производить не должно и пальбы не делать, ибо и мы в здешнем месте в торжественные дни нигде и никакой пальбы не производим. А капыджи-баши предписано от Блистательной Порты ничего излишнего противу нас не требовать, посему требование и претензия его в салюте их празднику излишнее и неследущее, прошу, кому следует, при Порте Оттоманской об оном объясниться. И все то же замечено во оном капыджи-баши, что он вместо дружбы все затеи свои клонит к неприязненности и сам ищет оной, я весьма сожалею, что здесь определен человек немиролюбивый. За сим донесением с почтением моим и совершенной преданностию имею честь быть

Федор Ушаков

ОРДЕР Ф. Ф. УШАКОВА А. А. СОРОКИНУ О ПРИБЫТИИ К 1 АПРЕЛЯ В КОРФУ ДЛЯ СОЕДИНЕНИЯ ВСЕЙ ЭСКАДРЫ

14 февраля 1800 г.

За всеми прежними повелениями моими еще вам повторяю, как наивозможно скорее исправить фрегаты, вам вверенные, и, забрав из Неаполя всех служителей наших и сухопутных войск батальоны князя Волконского, не оставляя там никого и ничего нашего, то есть и от батальонов, что там осталось, все забрать, также забрать и из Рима больных наших, не оставляя никого, и быть ко мне в соединение в Корфу, необходимо надобно, чтобы вы с эскадрою к первому или в первых числах апреля были здесь, так и располагайтесь, чтобы вы приходом вашим не опоздали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное