Читаем Адмирал Ушаков. Письма, записки полностью

При сем препровождаю ордер мой господину вице-адмиралу и кавалеру Пустошкину о важном деле, по секрету писанный. Ежели он, господин вице-адмирал, из Ливорно в Неаполь еще не прибыл, до тех пор сей ордер удержите у себя, а об нем, ежели успеете, что он еще в Ливорно, пошлите от себя рапорт, объясни, что вы ордер, по секрету к нему писанный, имеете у себя до его прибытия в Неаполь, чтобы вручить ему самолично, но буде уже он из Неаполя отправился в Мессину, то как можно старайтесь скорее к нему переслать его в Мессину, и нужно доставить его с нарочным верно, [чтобы] оный ни под каким видом не был утрачен и доставлен бы был к нему верно. Но ежели он из Мессины уже ушел в Корфу, то нельзя инако доставить его к нему, как только что чрез вас возвратить оный ордер ко мне вернейшею же оказиею, но я надеюсь совершенно теперь застать его или в Неаполе или в Мессине, исполните, как что удобнее.

При сем же посылаю к вам ордер мой, следующий в Анкону флота капитану графу Войновичу о нужном же деле к исполнению, отправьте оный от себя также непременно с нарочным. Ежели бы его также не случилось, то отдать к исполнению кто из наших штаб- или обер-офицеров старшим там состоит, курьеру вашему дождаться там в ответ на оный ордер рапорты и доставить их к вам; а вы испросите нарочитого же курьера или отправьте своего со оными делами и с вашими уведомлениями о всех нужных подробностях ко мне чрез Отранто. Требую, чтобы вы как наивозможно чаще присылали ко мне свои рапорты и уведомления обо всех подлежностях, равно требуйте всегда писем ко мне от агента Манзо, он часто получает известия из Ливорно, из Флоренции, чтобы все их как можно чаще доставлять ко мне. Я весьма недоволен вами, что по сие время со отправления моего из Неаполя ни одного рапорта от вас не получил и не получаю, предписываю употребить вашу прилежность присылать рапорты ваши ко мне чаще, еженедельно справляясь и узнавая обо всех новостях, известиях, подлежащих к сведению моему, и их ко мне доставлять.

ОРДЕР Ф. Ф. УШАКОВА Н. Д. ВОЙНОВИЧУ ОБ УСКОРЕНИИ РЕМОНТА КОРАБЛЕЙ И НЕМЕДЛЕННОМ СЛЕДОВАНИИ С НИМИ В КОРФУ НА СОЕДИНЕНИЕ С ЭСКАДРОЙ

14 февраля 1800 г.

В резолюцию на полученный мною от вас рапорт послал я ордер мой к вам от 22 ноября, под № 1251 писанный, со всеми обо всех надобностях подробными объяснениями и повелениями моими, что и как исполнять следует. Но, к крайнему сожалению моему, после возвращения ко мне из Анконы флота лейтенанта Балабина во все прошедшее время и поныне никакого уведомления от вас ни об чем не получал и не имею. Сумневаюсь я, дошло ли означенное мое повеление к вам, потому препровождаю при сем со оного и с приложениев при оном точную копию и требую, чтобы вы как наискорее дали мне знать, получили ли вы тот ордер и что как по тому исполнено, где находятся ныне фрегаты, в Триесте или в Анконе, и поправлены ли в худостях сколько возможно; я желал, чтобы вы поправили их в Анконе припасами, в магазинах при Анконе состоящими. Надеюсь я, после объяснения моего австрийскому господину лейтенанту[95] Фрелиху не осмелится он вам препятствовать исправлять фрегаты и должен вас снабдить всеми потребностями, к тому надобными.

Не знаю также по сему делу и обстоятельствам об Анконе, дошли ли всеподданнейшие рапорты мои государю императору и письма мои с подробными обо всем объяснениями и приложениями в Вену к полномочному российскому министру графу Разумовскому. Опасаюсь я, ежели хитростями какими с той или с другой стороны нам неприятствуюших все сии депеши мои ежели пропадут и не дойдут, куда что следует, то и исполнение по оному останется все без действия. Я прежде писал к вам, чтобы и вы с своей стороны обо всех худых и неприязненных поступках господина генерал-лейтенанта Фрелиха отнеслись в Вену к графу Разумовскому (или ныне на место его в Вене находящемуся полномочному российскому министру Колычеву). Писали ли вы к ним об оном, также я не известен. Весьма сожалею, что вы редко принимаетесь ко мне писать. Ежели бы вы писали многократно и чрез разные места, то, конечно, рапорты ваши дошли бы ко мне. Вы в Корфу к Алексиану и чрез него ко мне даже ни одного письма не переслали. Другой месяц я нахожусь с эскадрою в Корфу и никакого сведения от вас не имею, кроме приходящих судов из Триеста; с давнего времени сказывают, что два фрегата наших и два турецких находятся в Триесте, но там ли они ныне или в Анконе, вновь сведения не имею. Требую, чтобы вы скорее обо всем меня уведомили. Ежели же вас в Анконе сие повеление не застанет, то сие повеление мое по всей возможности выполнить тому, кому оно из российских штаб- и обер-офицеров дойтить может.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное