Адмиралы Арктики

«Он там с психу гарнитуру не сломает?» – с лёгкой улыбкой подумал Андрей Анатольевич.

– Ваше предложение как никогда насущно, – тем временем продолжал адмирал, – следовало бы показать кое-кому…

– Если говорить о нашей акции против «англичанина», то она как раз в целях «не показать»! И признаюсь – это крайняя мера. Рожественский точно ничего не станет предпринимать против «британца» – оттеснять, произвести навал или ещё что-нибудь?

– Рожественский считает, что ледокол уже видели и его наличие не представляет тайну.

– Он не понимает? – Черто́ву совершенно не нравились эти секреты-недомолвки между Дубасовым и Рожественским – провокация непредвиденного.

– Понимает, но подчиняется…

– Чему? Неизбежности?

Дубасов не ответил, словно нёс вину за коллегу-адмирала. И перевёл тему:

– Как это будет? Я лично выйду на «Скуратове». После инцидента «британец» не тушил огни – всё согласно правил. И остерегался – видели яркий прожектор по воде. Так как это будет?

– Дайте нам радиопеленг – просто держите связь и направление на цель относительно севера. Пилот его не упустит. Это будет пожар.

– Всего лишь?

– Этот огонь будет трудно потушить… это деморализует, – Андрей Анатольевич и сам не знал последствий. Теперь лишь оставалось надеяться, что лётчики не промахнутся, бочки удачно лягут, пожарные партии англов встретятся с неожиданностью для себя. И будет эффект. Однако это не исключает и того, что английский капитан упрётся и, несмотря ни на что, продолжит выполнение задачи.

– А Лондон не поднимет со своей стороны шум, если с их крейсером что-нибудь случится?

– Вы ж говорите, что всего лишь пожар. Не обстрел, не торпеды, ни даже таран! Пожар на корабле – это некомпетентность экипажа и командира… Этот сор из избы джентльмены выносить не станут. Вертолёт ваш шумноват, конечно, – Дубасов фыркнул и по голосу даже развеселился, – так пусть рассказывают, что к ним прилетала русская Баба-яга со Змеем Горынычем!

Черто́в без паузы задал ещё один вопрос, который волновал его в том числе:

– А если крейсер не один? Тогда наш якобы упреждающий бросок превращается в бесполезную возню.

– Я задействовал в разведке промысловые шхуны и рыбаков. Дымы бы заметили и донесли.

– И ещё, Василий Фёдорович, – можно было немного перейти на доверительный тон, – пусть утром распустят слух, что видели в небе дирижабль.

– Дирижабль? – Адмирал раздумывал пару секунд, сразу просекая идею дезинформации. – Чей? Немецкий? Французский?

– Не важно. Пусть сами гадают. И оправдываются.

– Хорошо. Конец связи.

* * *

Удостоил своим внимание радиорубку «Скуратова» и Рожественский. За всё это время лишь раз, но продолжительно. В основном ведя согласования по предстоящей экспедиции.

Ранее с Дубасовым было оговорено, что на время проводки каравана на всех кораблях отряда будут представители с «Ямала», как опытные судоводители в ледовых условиях. Зиновий Петрович попытался это соглашение похерить. Но так… вяленько. Упоминал и про британский крейсер. И как правильно предположил Дубасов, ничего по этому поводу предпринимать не собирался.

* * *

А солнце уже нехотя уползало в воду, оставляя за собой багровый горизонт.

– Время! – известил штурман, имея в виду место. А ещё точней, дистанцию.

– Время, – подтвердил Волков, стараясь быть бесстрастным. Но получалось у него это плохо.

Ещё минуты предполётных проверок и взволнованных напутствий.

– Если неожиданно наткнётесь на интенсивный огонь, сразу уходите…

– Ветер умеренный, ровный…

– Оптимальная высота сброса…

– Постарайтесь с первого раза – эффект неожиданности…

– По РЛС я его как жирную кляксу-железяку однозначно угляжу, тем более – корректировка со «Скуратова», – Шабанов был совершенно флегматичен, словно каждый день вылетал кидаться бочками в крейсера, – если только Рожественский не выведет раньше оговоренного корабли.

И словно притянуло. Накаркали. Появился дежурный с радиорубки (будто не мог сообщить по телефону):

– Там, это… Рожественский! Срочно!

* * *

Ночи стояли ещё светлые, северный ветер выстуживал воздух, делая его пронзительно прозрачным, и звёзды в зените по западной полусфере светились колюче и цепко.

В этих условиях крейсер приемлемо просматривался очерченными выступами, стволами орудий, контрастируя тёмными закоулками нижних казематов, тенями шлюпок и раструбов дефлекторных вентиляторов.

Качественно дымила одна труба, остальные котлы лишь слегка поддерживали пары. Крейсер «Бервик» стоял на волну, иногда совершая малые эволюции, имея возможность в любой момент дать приемлемый ход. Ждал! Если в таком понятии можно говорить о неодушевлённой железяке. Завтра на рассвете, согласно донесениям, русская эскадра выходит в море.

После инцидента с рыбацкой шхуной командир крейсера кэптен Чарльз Холкомб Деэ приказал отойти ещё мористее. Оказалось, что они стояли на весьма оживлённом судоходном месте, а местные рыбаки и звероловы, в том числе нередко и норвежские, совершенно не соблюдают морскую дисциплину, никак себя не обозначая в тёмное время суток.

Отход на дальнюю позицию был ещё и вынужденной мерой после ультимативного требования русского адмирала.