Адонай и Альтея

— Здесь почти весна, — заметила Берта, когда они перешли дорогу, и двинулись вдоль домов, прочь от общежития. — Что-то такое в воздухе чувствуется каждый раз.

— Почти не весна, — поправила Эри.

— Как ты сказала? — удивилась Берта.

— Почти не весна, — повторила Эри. — Потому что это не весна, но уже что-то почти.

— Не понимаю логики, — призналась Берта после почти минутного молчания.

— А её тут нет, — безмятежно ответила Эри. — Тут есть что-то интересное в округе? Куда мы идем?

— Есть… кажется, — Берта что-то прикинула про себя. — О! Есть блошиный рынок в фойе кинотеатра. Может, заглянем?

— А давай, — согласилась Эри. — Почему бы и нет? Ты, кстати, что-то для Ри оставлять тут собираешься?

Вопрос застал Берту врасплох — кажется, про это она не подумала.

— У меня предложение, — добавила Эри. — В моей сумке мел. Может, напишем ему послание на стене?

— Такого я еще не делала, — призналась Берта. — Правда, давай попробуем. Но только так, чтобы не всем было понятно, кто, кому, и о чем пишет. Сейчас, соображу…

«Гений, отзовись, надо поговорить. М.Кюри». Берта отошла от стены, и усмехнулась. Интересно, что в результате из этого получится? Может, Эри права? Прошлые попытки закончились ничем. Но эта от прошлых все-таки отличается.

— Нормально? — спросила Берта. — Читается хорошо?

— Отлично, — кивнула Эри. — Надеюсь, дом не рухнет.

— Думаешь, может? Тогда пошли отсюда поскорее, — попросила Берта. — Чертов дождь, и не думает прекращаться…

Надпись они сделали в сухом месте, под козырьком, нависающем над черным входом в какой-то подъезд. Дом, которому досталась надпись, был действительно старым, но не сказать, что очень уж ветхим — может статься, с ним действительно ничего не случится.

До блошиного рынка идти было минут десять, но превратились они почти в двадцать из-за дождя и снова усилившегося ветра. В фойе они первым делом сняли и сдали в гардероб мокрые вещи — пусть просохнут.

— Тут можно фильмы смотреть, — рассказывала Берта. — Мы со Скрипачом как-то попробовали. Правда, хватило нас минут на двадцать.

— Почему? — с интересом спросила Эри.

— Потому что это какой-то абсурд. Ну полный абсурд, даже не знаю, как объяснить. Вроде бы это должна была быть какая-то мелодрама, но… понимаешь, фильм про девушку. Которая живет в каком-то большом селе, и едет учиться в город. Там влюбляется в парня, но, вместо того, чтобы закручивать отношения, ни с того, ни с сего собирается, и уезжает. А парень, вместо того, чтобы ехать за любимой, едет куда-то ещё. И они случайно встречаются. Но, опять же, начинают вести себя совершенно нелогично. Трудно объяснить, — призналась Берта. — Какая-то фальшь… Неестественно очень. В общем, мы с ним ушли. А вот рынок — это действительно интересно, сейчас увидишь.

Это было действительно интересно, Эри очень быстро поняла, что Берта совершенно права. Потому что вещи, которые были разложены на одеялах и коробках вдоль стен фойе, выглядели, мягко говоря, странно.

…Черный футляр, похожий на скрипичный, с множеством внутренних потайных кармашков, в каждом из которых — по нескольку слайдов с обнаженными женщинами. Старик, продающий футляр, с гордостью говорил, что это его персональная коллекция, и «таких птичек нынче не делают, не те времена».

…Подсвечник, изображающий фонтан, бьющий из верхушки пирамиды.

— Почти как Альтея, — шепотом сказала Берта. Эри согласно кивнула. Действительно, похоже.

…Статуэтка «Влюбленные». Целующаяся пара, вроде бы ничего странного, но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что оба влюбленных воткнули ножи в спины друг другу. От вида этой статуэтки Эри передернуло, и она поспешила отойти прочь.

…Связка писем, перетянутая алой лентой. Письма, судя по виду, очень старые, и продавала их тоже очень старая старушка, ветхая, в пыльном пальто и сером платке. Она утверждала, что была когда-то актрисой, и что письма эти «все пикантные», и что с их помощью «можно познать всё вероломство любви».

…Карты звездного неба, тоже старые, вытертые почти до дыр на сгибах. Одну из них Берта решила посмотреть, и спустя пару минут пришла к выводу, что карты эти делал явно сумасшедший — на карте оказались… две экваториальных сетки. Эри, не знакомая с темой, ничего не поняла, а вот Берта несколько минут разглядывавшая карту, только качала головой.

…Гравюра «Парусник» — тут уже пришла очередь Эри удивляться. Пятый с Лином немного просвещали её, когда она спрашивала о море и судах, и, благодаря этим беседам, Эри сумела найти на гравюре явные несоответствия. Яхта — а изображена была именно она — шла вроде бы острым курсом, по идее это должен был быть бейдевинд, но паруса ее находились в положении для курса фордевинд, словно ветер дул сейчас яхте в корму. Тоже какой-то бред, пояснила Эри, видишь, яхта кренится, но паруса стоят совершенно неправильно, такое просто невозможно. Словно паруса с одной картины, а корпус яхты — с другой. Она не должна крениться, и, видишь, как нарисован ветер? Абсурд.