Адония

– Нет! – Доминик вскинул голову и, оперевшись о спутницу, тяжело встал. – Я пойду сам.

Обнявшись, поддерживая друг друга, они прошагали ещё час или больше. Им прибавило сил то, что преследователи их, без сомнения, столь же измученные, немного отстали.

– Вы в бою хороши, братцы! – в изнеможении улыбаясь, прохрипела Адония. – А в беге-то вы тяжелы! – И, возвысив голос, добавила: – Уйдё-ом, милый, уйдё-ом!

– Это… мираж? – вдруг прошептал, останавливаясь, Доминик.

Адония взглянула вперёд. Там, на окраине нескончаемых, казалось, покосов, темнел летний, окружённый загоном для лошадей, домик, а за ним дрожала в солнечном мареве зелёная полоса леса.

– Там будет хоть одна лошадь! – выкрикнула Адония. – Обязательно будет!

И, почувствовав прилив сил, беглецы ускорили шаг.

Спасительница

Когда они доплелись до ограды, из домика вдруг выбежала молодая девушка. Адония с мольбой взглянула на неё. Высокая. Длинные светлые волосы. Зеленовато-голубые глаза, прямой нос. Босая. «На меня, кажется, немного похожа…»

– За нами гонятся! – отрывисто сообщила Адония, помогая Доминику одолеть изгородь.

– Вижу! – коротко сказала девушка, бросив взгляд за их спины. – Быстрей!

– О, проклятье! – воскликнула в отчаянии Адония, увидев, что лошадей возле домика нет, и тут же радостно вспыхнула:

– Лес! Очень близко лес, Доминик!

– Нет! – твёрдо сказала девушка. – Твой спутник не выдержит. Вас догонят.

– Но… Что же делать?

– Доверьтесь мне. Идёмте скорей!

Они обогнули ряд натянутых верёвок, на которых сушилось свежевыстиранное бельё. Мужская одежда, чехлы для тюфяков и подушек крепились к верёвкам короткими, расщепленными на одном конце, прутьями. Сдвигая на ходу мокрое бельё, незнакомка провела их в полутёмный, с одним окном домик. Слева было окно, справа – небольшая кирпичная печь, а торцевую стену закрывала висящая на верёвке мокрая простыня. На выставленной на середину горницы-кухни лавке покоилось широкое, с вздымающейся мыльной пеной, корыто.

– Как тебя зовут? – доверительно прикоснувшись к руке незнакомки, спросила Адония.

– Эсперанса, – ответила девушка.

Не сговариваясь, Доминик и Адония посмотрели друг на друга.

– Невесомой звездой… – прошептал, вымученно улыбаясь, Доминик.

– Какое символичное имя! – ответила ему улыбкой Адония.

– Глубже дышите! – приказала вдруг Эсперанса. – Когда они доберутся сюда, вы должны восстановить дыхание и дышать так, чтобы не было слышно!

– Мы доверяем тебе, – сказала, немного склонившись и прижав руки к своду груди, Адония. – Но я не вижу, где здесь можно укрыться!

– Прекрасно. Значит, и они не увидят.

И Эсперанса, поманив нежданных пришельцев к стене, завела их за висящую простыню. Здесь, вделанная в стену, без ножек, темнела небольшая скамья. Адония и Доминик, встав и прижавшись спинами к буграм бревенчатой стены, поместились на ней. Мокрая ткань висела перед ними почти вплотную.

– Ног снизу не видно, значит – у стены никто не стоит, – торопливо пояснила Эсперанса. – Снаружи ни за что не подумаешь, что за простынёй кто-то есть. Только молчите!

Она отошла и принялась торопливо растапливать печь.

– Вроде чтобы воды нагреть, – громко пояснила она, но дров положу сырых, чтобы трещали. Вы всё-таки шумно дышите!

Огонь действительно затрещал, и в ту же минуту послышался шум от перелезших через ограду людей.

– Скажите, – тревожно спросила Эсперанса у тяжко сопящих преследователей, – они правду сказали, что вы – страшные злодеи?

– Где они? – раздался надсадный, булькающий голос Филиппа.

– Убежали к лесу! Воды вот только попили! А вы не хотите воды?

– Давай воды. Мы не злодеи. Мы полицейские, гонимся за сбежавшими преступниками. Они – воры.

Тем, кто стоял, прижавшись к стене, было слышно, как в трёх шагах от них Филипп и Стэйк шумно пили.

– Куда они побежали? – снова спросил оторвавшийся от ковша Филипп.

– К лесу, – быстро сказала хозяйка домика.

Стэйк, зачерпнув ещё воды, быстро вышел.

– Если ты обманываешь меня, – хрипло проговорил Филипп, – я тебя утоплю вот в этом корыте!

– Мой господин! – медленно, проникновенно произнесла Эсперанса. – У нас с мужем есть тайна, которую мы до времени скрываем от близких: я беременна. Уже два месяца. Я вижу, что, если солгу вам, вы меня убьёте. Но знайте: я ни за что на свете не стану рисковать ребёнком. Кто тут злодеи – они или вы – не моё дело, поэтому я им дала воды, вам дала воды, и честно вам говорю: они побежали к лесу. Вон туда, видите? Здесь лес близко.

Затопал вошедший в домик Стэйк.

– На чердаке нет, в колодце нет. Больше человеку здесь скрыться негде.

– Хорошо, – прохрипел Филипп. – Художник уже еле плетётся. Догоним. Если сказала правду – получишь золотую монету.

Прошла минута.

Адония, не стирая покатившейся по щеке слезы, повернула голову к Доминику.

– Ушли, – одними губами сказала она.

Вдруг простыня резко сдвинулась.

– Идёмте скорее, – сказала спокойным голосом Эсперанса. – Нужно убираться отсюда.

– Но Доминику нужно хоть немного передохнуть! Ближайший час эти двое будут отыскивать в лесу наши следы!

– Нет, возразила ей Эсперанса. – Они добегут только до леса. И там поймут, что вы в лес не входили.