Адония

– Я дождусь здесь Филиппа и Стэйка. Патер обязательно пошлёт их проверить, как я исполнила то, что он мне приказал. Пуля – Филиппу, шпага – Стэйку. После этого я тоже приду в галерею. Ночью выберемся из города. В Испании у меня остались кое-какие владения. Обернём их в золото и уплывём за океан. Скроемся в Новой Англии. Начнём жить заново, Доминик!

– Но зачем ждать этих громил! Идём вместе к хозяину галереи, прямо сейчас!

Адония горестно покачала головой.

– Нет, нельзя. Если Филипп и Стэйк будут живы, нам не уйти. Ты не знаешь их, о, ты их совсем не знаешь!

– Я не оставлю тебя, – твёрдо выговорил художник.

– Послушай! – Адония вскочила, подбежала к Доминику, обняв его голову, прижала к груди. – Одна я смогу с ними справиться и уйти. Но если мне придётся прикрывать ещё и тебя, то они убьют нас обоих! Ничего не говори, только слушай. Я буду тебе преданной, верной женой. Всю жизнь, до конца наших дней я буду покорной тебе и послушной. Никогда, никогда я не оспорю твоей воли и не позволю себе ни одного возражения. Но только сейчас, единственный раз, сделай, как я прошу!

Она заплакала. Доминик порывисто встал.

– Ну что ты! – дрогнувшими губами проговорил он. – Не плачь! Я всё сделаю, как ты скажешь. Смотри, я готов! Немедленно отправляюсь к хозяину галереи и буду ждать тебя там. Не плачь же! Вон, посмотри, в корзине лежат ботфорты и плащ, – для тебя! Подарок… Я хотел вечером…

– Иди скорей, Доминик! Они могут появиться здесь в любую минуту! Скорее!

Доминик быстро и горячо поцеловал Адонию и, забыв надеть шляпу, выбежал в коридор.

За окном ударил внезапный порыв ветра. На миг примолкли звеневшие в окружающем таверну садике птицы. Вытерев слёзы, Адония подошла к корзине, достала лошер-клоты, ботфорты и плащ.

«Какое ты чудо, родной мой! – всхлипывая, мысленно проговорила она. – Я ночью вслух пожалела, что, покидая Бристоль, оставила там любимую одежду. Сколько же тебе пришлось оббегать лавок в Плимуте, чтобы найти эти вещи! Проклятая жизнь. Как бы мы радовались с тобой вечером, обмениваясь подарками! И что вместо этого мы должны делать?»

Торопливо сбросив платье, она облачилась в привычную походную одежду, – почти такую же, как та, в которой её увидели буянившие в Люгре матросы. Подошла к столу, взяла пистолет, несколько раз, приготавливая руку, вскинула его в сторону двери. Положила пистолет на стол, примерила к руке купленную Домиником шпагу. «Слишком лёгкая». Приготовила шляпу и плащ. Подошла к окну, посмотрела вниз, на шевелимую ветерком траву. Определила на взгляд высоту ограждающего садик забора. Вернулась к корзинке, достала бутылку с вином, откупорила, сделала медленный длинный глоток. Старательно уложила в корзинку платье, завернув в него флорентийские, с золотыми крапинами, бокалы. Села за стол, закрыла глаза и принялась ждать.

Прошло не меньше четвери часа. Вдруг в отдалении послышался скрип ступеней: кто-то поднимался по лестнице. Затем шаги направились в сторону её двери. Адония встала, гибко склонившись, подняла шпагу и положила её на стол, а со стола взяла и спрятала за спину пистолет. Шаги отстучали по гулкому коридору, смолкли возле двери. Дверь отворилась и вошёл Доминик.

Погоня

Адония застонала.

– Прости меня! – сказал он тихо и строго. – Я не смог. Если умирать – так вместе. Или убивать – тоже вместе. Я не оставлю тебя одну в эту проклятую, злую минуту. Я буду с тобой. Не сердись на меня. Я так решил.

– Нет-нет, не оправдывайся! – Адония опустила вниз руку с пистолетом. – Может быть, так будет и лучше. Бери корзинку, шляпу свою не забудь, и скорее идём…

Вдруг снова в отдалении заскрипела лестница. Адония метнулась к двери, выглянула. Захлопнула дверь, запрела на ключ.

– Всё, – сказала она, обернувшись. – Они уже здесь.

Доминик шагнул к столу и схватил шпагу.

– Нет! – крикнула ему Адония. – Не вынимай! Быстро за мной!

И, вскочив на подоконник, прыгнула вниз, в траву. Присев и простонав от удара, выпрямилась и метнулась к забору. Улыбнулась, услыхав, как сзади тяжело ударил ногами о землю Доминик. Но тут же улыбку её, словно след на песке во время прибоя, стёрло начисто: вдоль забора, мелькая в просветах, бежал в их сторону человек.

– Какие молодцы! – хищно оскалилась уводящая из смертельной ловушки волчонка пьяная от запаха близкой крови волчица. – Кто тут нас караулит? Филипп был в коридоре, значит здесь Стэйк или… – Выбив сильным ударом ноги доску, развернулась боком, протиснулась в образовавшуюся дыру, взвела курок и, выстрелив, злобно закончила: … – Рыло!

Выскочив на дорогу, она крикнула выбирающемуся вслед за ней Доминику:

– На Рыло истратила пулю, какая жалость!

И, отбросив дымящийся пистолет, схватила Доминика за руку.

– Вон туда! – крикнул ей Доминик. – Недалеко – постоялый двор! Если повезёт – сядем на лошадей!

Не обращая внимания на тревожные крики шествующих по мирной плимутской улице людей, они помчались к далёкому повороту, ведущему на постоялый двор. Пробежав сотню шагов, Адония оглянулась. Филипп и Стэйк, придерживая шляпы, что было сил неслись за ними.