Адская машина

Внизу три комнаты, одна проходная и две изолированные, и веранда. По шаткой деревянной лестнице поднялись в мансарду. Здесь, видимо, не жили годами, большая верхняя комната с пола до потолка завалена всяким хламом. Тряпками, картонными ящиками, поломанной мебелью. Когда спустились вниз, Стерн из любопытства обследовал даже погреб, вырытый самим хозяином. Добротный, с бетонными стенами, погреб больше напоминал бомбоубежище. По стенам — множество стеллажей, заставленных пустыми трехлитровыми банками.

Когда осмотрели последнюю комнату, хозяин задал свои вопросы.

— А вы один или с семьей?

— Один, — ответил Стерн. — В Москве слишком шумно. Вот я и решил...

— Это хорошо, что один, — обрадовался Василич. — Я тоже не люблю шума. Бабы бегают, дети орут. Сопли, понос... Кстати, одному и дешевле. Если бы вы с семьей — дороже получилось. Выбирайте любую комнату. Можете хоть две занять. Я-то сплю на веранде.

Стерн решил, что дом ему подходит. За сегодняшнее утро это уже третий адрес, по которому побывал Стерн. Пожалуй, это лучший вариант из тех, что довелось увидеть.

— Хорошо, остаюсь, — сказал он.

Стерн выбрал изолированную комнату с окнами на калитку. Дверь запирается на врезной замок. Обстановка почти спартанская. Железная кровать с хромированной спинкой, крашенный под дуб фанерный шкаф, обеденный стол на рахитичных ножках. На столе большая банка с позеленевшей водой, в которой со дня на день непременно расплодятся головастики. Цветные застиранные занавесочки на окнах, над кроватью репродукция картины «Княжна Тараканова», пришпиленная кнопками к доскам стены. Благодать. Мечта вольного переводчика.

Стерн поставил на пол большую спортивную сумку, задвинул ее ногой под кровать.

— Я работаю переводчиком, в основном сижу дома, — объяснил он. — Копаюсь с техническими текстами. Один-два раза в неделю езжу в свою контору отвезти готовую работу, взять новые бумаги.

— А, вон оно как...

Василич удивленно покачал головой. Возможно, хозяина удивило то, что на свете существует такая работа, где нужно бывать не каждый день, а всего-то пару раз в неделю. А денег платят столько, что можно дачу снимать.

— Видать, хорошо заколачиваете? — поинтересовался Василич.

— Таким людям, как я, зарплату не платят, — терпеливо объяснил Стерн. — Зарплату в привычном смысле слова. Но если работа сделана хорошо, на совесть, получаю прилично... Главное, я жилец тихий, аккуратный. У вас со мной хлопот не будет.

— Хочется надеяться, — кивнул хозяин и добавил: — Я ведь тут совсем один. Прежде работал в аэропорту Быково, на разгрузке. Но оттуда турнули по сокращению, а другой работы нет. Жены у меня нет, померла пять лет назад. А сын геолог. Завербовался в экспедицию на Урал. Один кукую...

— Понятно.

Стерн скинул пиджак, повесил его на спинку стула.

— А как по этой части? — Василич щелкнул себя пальцем по горлу.

— Только по праздникам.

Хозяин выглядел разочарованным. Видимо, в его обособленной жизни недоставало не только аккуратного жильца, но и доброго собутыльника.

— Короче, двести долларов в месяц, — объявил цену Василич. — Дешевле здесь, в поселке, вы все равно не найдете. Оплата вперед.

Стерн посмотрел в лицо хозяину, седые брови которого хмуро сошлись на переносице. Ясное дело, торговаться не имеет смысла. Этот не сбросит ни гроша.

— Договорились.

Стерн достал бумажник и отсчитал деньги.

На новом месте Стерну не спалось. Ночь выдалась ясной и светлой, наполненной звуками и невидимым движением. Ночь как ночь. Она всегда таинственна и коварна, как улыбка китайца.

На темно-синее звездное небо вползла луна, круглая, как прожектор, и залила дачный поселок тревожным светом. На траве отпечатались черные ломаные тени сосен, прозрачная листва берез беспокойно зашумела в вышине. За высоким глухим забором зажглись фонари, издалека доносился лай собак, шум пригородных электричек. Стерн ворочался на железной кровати и все никак не мог найти удобную позу. Над ухом назойливо жужжал комар, в комнате было душно и сыро.

Василич на веранде включал и выключал радио, гремел бутылками, двигал с места на место что-то тяжелое. В конце дня он зашел в комнату нового жильца, предложив ему отметить прописку в Малаховке. Стерн сунул хозяину денег, Василич исчез часа на полтора, хотя до ближайшего магазина было рукой подать. Вернулся уже во хмелю, с сумкой, в которой что-то звенело.

Сели на веранде, Стерн опрокинул несколько рюмок водки, встал и ушел к себе, сославшись на усталость и головную боль. Василич, расстроенный тем, что компания так быстро развалилась, сидел за столом, понурив голову, и один за другим гасил бычки в стакане с пивом, а потом заснул прямо за столом. Ровно в полночь пробудился, включил радио и продолжил возлияния.

Стерн лежал на спине и слушал далекие гудки поездов. Он ни о чем не жалел, ничего не хотел и ничего не просил у бога. Разве что немного удачи. Он вспомнил тот день и час, когда началась эта история.

Вспомнил прошлую весну, слякотный мартовский вечер...

Глава восемнадцатая