Адская училка

– Нет!!! Не надо!!! Не-е-е-е-ет!!!

– Прекратить истерику! Хватит кричать, это успокоительное! Стабилизируйте его!

– Нет!!! Н-м-м-м-фм!!! Мфммф!!!

Рука в толстой перчатке зажимает рот, ещё одна рука хватает за шиворот. Запакованные в резину садисты сгибают пленника в кочеру. К ягодице школяра прижимается ледяной металл. Раздаётся щелчок. Миха сопит, мычит, рыдает – и получает инъекцию какой-то дряни.

***

Через пять минут после пробуждения Михаил Сомов сидит на перевёрнутом пластиковом ящике. Потирает задницу и хмуро разглядывает похитителей. Странное дело – он всё еще жив. Укол помог прийти в себя. Сердце не пытается выскочить из груди. Воспоминания о кровавой бане теряют цвет. Сумеречные образы из снов погружаются в чёрные глубины памяти – и затаиваются, дожидаясь своего часа.

Сом наконец-то восстанавливает связь с реальностью. И оценивает обстановку. Его похитили. Он всё ещё в фургоне. Фургон двигается. Его куда-то везут.

На скамьях вдоль стен – шесть человек. Что-то странное в их обмундировании. Странное и даже дурацкое. Бронированные стаканы ботинок. Щитки на голенях из чёрного кевлара. На поясах, рядом с кобурами и фильтрами противогазов – тесаки в массивных ножнах. Из-под желтой резины выглядывают кольчужные юбки. У одного из похитителей на бедре покачивается топор, похожий на индейский томагавк. Из-за спины торчит ствол пушки особо крупного калибра, с огромным квадратным пламегасителем. У другого – тяжелая испанская кираса одета поверх костюма химзащиты! Грубые сварные швы. Полосы с длинными стальными шипами. Кевларовые наручи и кованые рондели.

Миха моргает, думая, что снова отправился в край галлюцинаций и сновидений. С каких пор легавые рядятся как выжившие из ума реконструкторы? Какого чёрта он делает на этом фестивале косплея?

Словно отвечая на незаданный вопрос, один из громил подносит к носу школяра планшет. Миха успевает заметить символ на заставке. Молот и солнце.

Экран мигает. Перед Михаилом Сомовым предстаёт его новый лучший друг. Рожа под ментовской фуражкой улыбается во все тридцать два зуба. Майор чем-то чертовски доволен. Он даже не пытается хмурить брови и строить грозную физиономию.

– Как выспался, Миша?

***

Допрос обходится без воспоминаний об уликах и тёмных пятнах на биографии Михаила Сомова. И даже без обвинений в попытках «хуйнуть по Кремлю». Майора мало интересуют детали кровавого двойного убийства, совершенного в стенах десятой общеобразовательной школы. Он желает знать лишь подробности рандеву с преподавательницей экономики.

В этот раз никто не кричит. Никто не угрожает тюрьмой. Мент пытается выглядеть дружелюбно. И даже шутит в меру своих способностей.

– Ну что, Сомов? Задал перцу? Наладил личную жизнь?

– Ну… ну да… вы же знаете, что случилось? Ну, с нашим директором и Валерием Павловичем?

– Конечно, знаю. Не беспокойся, это несущественно. Ты молодец, Миша. Большой молодец! Я как тебя увидел, так сразу понял – это наш парень! Этот парень не подведёт! Этот парень – самый настоящий боец, прямо-таки ждёт своего часа, чтобы встать на защиту Россиюшки! Я тобой горжусь, Михаил! Теперь о главном. Ты попал ей в голову?

– Что значит «несущественно»?! Там же… там же…

– Давай об этом позже поговорим. Хорошо, Миша? Если тебе нужна психологическая помощь – ты только скажи. А сейчас сосредоточься на моём вопросе. Ты попал или нет?

– Ну да… конечно попал… прямо в лоб.

– Ты же не сочиняешь? Ну-ка, друг мой дорогой, посмотри мне в глаза? Попал или нет? Ничего страшного, если не попал. Давай, ещё раз, только честно – попал в голову? Ты точно видел, как дротик воткнулся?

– Честно попал, товарищ Майор. Честное слово. Прямо вот сюда, между бровей.

Интуиция не подводит Михаила Сомова. Он говорит то, что майор желает услышать. Химия работает, укол в задницу играет против похитителей – Миха не чувствует страха или нервозности. Он не запинается, не прячет глаза. Его враньё выглядит весьма натурально.

Майор расспрашивает о побеге через окно. Затем снова начинает выяснять, соврал ли школяр о дротике в учительской голове. После переключается на Шаддат, осведомляется о дверях, вратах, туннелях, и прочей малопонятной белиберде. Его вопросы пробуждают образы из недавних кошмаров. Миха молчит о видениях. Не потому, что ему есть, что скрывать. Но потому, что не желает казаться двинутым.

Допрос завершается патетической и даже возвышенной речью о Россиюшке, о Подвиге, о Долге, и о невероятных благах, которые Родина вот-вот обрушит на голову похищенного юнца. Сомов не позволяет лапше повиснуть на ушах. Однако же, наивный школяр думает, что фургон рано или поздно остановится – и он отправится по своим делам. Майор развеивает его фантазии.

– Сынок, ты хорошо себя чувствуешь?

– Нормально. Вроде всё окей. А как быть… разрешите вопрос, товарищ майор, ну… с делами в школе? Это же… извиняюсь за выражение, криминал самый настоящий…

– Это дело десятое. Не зацикливайся, мы всё уладим. Голова не кружится?

– Нет, не кружится…

– Молодец! Так держать, Михаил! Ты у нас настоящий боец! А теперь – последняя миссия, так сказать, перед путёвкой в новую жизнь!