Адская училка

В звенящих тридцатых горожане ждали, что на месте старых бараков появится трудовой лагерь. Но советы не стали поддерживать царскую традицию. Великие стройки шли на Транссибирской магистрали, на Амуре, на берегах Беломоро-Балтийского канала. Москве не было дела до болот и торфяных брикетов.

Между двумя войнами, город жил серой провинциальной жизнью. Пустел, чах, зарастал камышом.

Вторая Мировая Война не изменила облик местных улиц. Ни бомб, ни выстрелов, ни сирен. Мужчины ушли на фронт, остались лишь бабы и дети. Пристань опустела. Вплоть до сорок седьмого года местное население пробавлялось рыбалкой, огородом, грибами и ягодами.

***

В сорок восьмом году окрестности содрогнулись от рёва экскаваторов и ударов копра. Черный Тухлец рассекли насыпные дороги. Уд-Слюнявскую Впадину накрыла большая стройка.

Москва готовит плацдарм для Кривоградского Проекта.

В Червегорске строится цементный завод. По Курнявке идут баржи со стальным прокатом. Над речным портом поднимаются грузовые краны. В город высаживается десант из строителей, инженеров и мелиораторов. Они укрепляют грунты, осушают болота, роют каналы, возводят склады и бараки.

Ещё через год на берегах Курнявки вырастают скелеты заводов. В городе появляются целые районы, обнесённые рядами колючей проволоки. Там работают учёные из закрытых НИИ. Недалеко от города строится бетонная взлётная полоса. Рядом расквартировывают дивизию охранения. Суда на воздушной подушке катаются по болотам, автоматчики патрулируют городские окрестности, стерегут государственную тайну, пугают грибников, обыскивают припозднившихся алкоголиков.

Кривоград полнится слухами. Кто-то утверждает, что советские учёные строят ракету для путешествия на Марс. Кто-то говорит, что здесь будут производить лягушачьи консервы для торговли с Францией.

Через несколько лет взрывается Первый Пищевой Реактор. А после – успешно запускается второй. Советы объявляют на весь мир, что вот-вот решат проблему голода в планетарном масштабе. Увы, эта инициатива не получает развития. Кремль вынужден сосредоточиться на действительно важных делах.

К девяностым годам в городе живёт и работает свыше пятидесяти тысяч человек. Все они становятся частью Кривоградского Проекта. Лишь сотня учёных, чиновников, военных и гражданских специалистов – знают, в чём они участвуют.

***

В кабинетах местных чиновников обновился декор. Раньше над просиженными креслами висел портрет генсека. Теперь висит портрет президента.

Новая Россиюшка унаследовала Кривоградский Проект от Советского Союза. И замерла, не зная, как быть с великими начинаниями. Бросать опасно. Продолжать ещё опасней. Нельзя остановить Машину Грижбовского. Нельзя забыть о воющем кошмаре, что обитает внутри Второго Пищевого Реактора. Нельзя допустить, чтобы гости города остались без завтрака, обеда и ужина.

Зато можно надеяться, что проблемы отправятся в отдалённое будущее. Что не изгадят рейтинги перед выборами. Что не заставят избирателей грустить, ругать власть, и фонтанировать кровавым дерьмом из разорванных животов.

По данным переписи две тысячи двадцатого года, в городе осталось меньше четверти жителей.

***

Миха топчется перед деревянным бараком. На углу висит мемориальная доска: «Здесь жил и работал выдающийся советский физик Борис Грижбовский». Ниже выбиты годы жизни.

Сом смотрит на экран мобильника. Это последний пункт культурной программы. Но еще только полдень. Придётся шляться по городу несколько часов. Миха тяжело вздыхает.

– Эй, пацан… чем от тебя пахнет? Бля, вкусно пахнет. Как тебя зовут, пацан?

За спиной раздаётся сиплый, прокуренный мужской голос. Миха бледнеет как полотно. Рядом покачивается низенький сморщенный мужичок в грязной затёртой куртке. Его нос похож на железнодорожный фонарь. Лицо загорело до оттенков сапожного крема. На голове копна бесцветных волос, немытых и нечёсаных.

– Отвали, папаша.

– Хули ты кипешуешь, пацан? Ладно, не кипешуй…

Мужик делает кислую рожу. Разворачивается. И шагает по своим делам.

Сом пятится, не выпуская из вида удаляющуюся фигуру. Он испуган до чёртиков. Он уже слышал этот вопрос. Тот день не закончился ничем хорошим.

Глава 14

Дребезжащий вентилятор выдавливает из кухни вонь горелого масла. Потоки тёплого воздуха раскачивают липкие ленты. Мухи совершают променад на истёртых столешницах. Зудят под ржавыми подносами. Катают хлебные крошки. Щупают хоботками застывший жир.

Чад, плесень, обвалившаяся штукатурка, патина и паутина. Тёмные залы бывшей Тринадцатой Столовой. Место силы кривоградского общепита.

Именно здесь перед советскими гражданами предстала Первая Котлета. Первый ком синтетического мяса, рождённый внутри пищевого реактора. Именно здесь партийные боссы уверовали в новую науку. Грандиозные планы. Великие начинания. Кошмарные вызовы. Плохой конец.

Теперь здесь пирожковая.

На вывеске новое название, гордое и звучное: «У Сурена».