Адская училка

Сквозь багровую пелену доносится удивлённый возглас педагога из десятой школы. К счастью, Нона Викторовна привычна к неожиданностям во время расчленения. Эту даму легко вывести из себя, но трудно удивить. Она прыгает на бегущее тело. Полотно кухонного ножа проносится сквозь мясо и кости.

Рука цыганки достигает несчастного выпускника. И приземляется на его трико.

Из обрубка хлещет алая каша. Пальцы судорожно двигаются, пытаются вцепиться в портки. Сом с воем вскакивает – и, потеряв голову от страха, изо всех сил пинает отрубленную конечность. Коридор заполняется звоном разбитого стекла. Когтистая лапа улетает куда-то в сад.

Миха снова оказывается внутри кошмарного сна. Внутри багрового наваждения. Он с ужасом наблюдает, как училка работает ножом. Держит за ногу бьющееся тело, методично режет сухожилия. Она разделывает гостью точными, привычными движениями, точно как домохозяйка разделывает курицу для супа. Дурная, дикая, совершенно неуместная мысль рождается в затуманенной голове несчастного одиннадцатиклассника. В жопу кольцо. Фартук. Следует подарить ей непромокаемый фартук. Нона Викторовна будет рада фартуку.

Сомов не собирается помогать в мокром и нелёгком деле расчленения. Но дама в окровавленном костюме и сама недурно справляется. Она волочет бьющееся тело в ванную комнату. Изрезанная плоть живёт странной, ненормальной жизнью. Пытается встать, опереться на пол стопами, ладонью, обрубком руки. Но тут же падает, украшая стены и паркет кровавыми кляксами. Челюсти щёлкают в бессильной злобе. Свет люстры отражается от голого черепа.

Дверь в санузел захлопывается. Миха стоит посреди коридора. Просто стоит и дрожит, как осиновый лист. Через минуту Нона Викторова выходит, утирает лоб, берет с обувной стойки оставшиеся ножи – и возвращается к занятию, о котором Сом старается не думать.

Еще через минуту дверь открывается. Миха слышит голос взмыленной красотки.

– Сомов! Дуй на кухню. Неси сюда тазы, кастрюли, всё, что есть! И прихвати трёхлитровую банку. Скорей! Надо убрать этот кавардак до визита врача!

Миха снова бежит на кухню. Начинает громыхать мисками и плошками. Он пропитан самым чёрным, самым густым ужасом. Он чувствует себя поварёнком. Его до чёртиков пугает и влечёт повар. Но, совершенно точно, он не желает ничего знать ни о рецептах, ни о самой стряпне.

Глава 22

Ванна на треть заполнена кровью.

В крови шевелятся отрубленные конечности. Барахтаются куски мяса. Пульсируют размотанные потроха.

Нона Викторовна склонилась над багровым месивом. В одной руке трехлитровая банка. Другая рука шарит в кошмарном суповом наборе. Она пытается найти сувенир из Шаддата. Сгусток воющей плоти, якорь морбо-аберраций, источник ненормальной, немыслимой жизни.

Поиски ничего не приносят. Возможно, педагог из десятой школы слишком увлеклась занятиями с ножом, и превратила искомое в винегрет. Возможно, за долгие годы некротическая медуза изменилась, стала частью какого-нибудь органа. С лица Ноны Викторовны не сходит выражение досады и крайнего раздражения.

Наконец, она оставляет поиски. И переходит к уборке. Выуживает шевелящиеся куски, складывает в миски и кастрюли. В конце концов, ей надоедает делать всю работу самой. Нона Викторовна утирает лоб рукавом, отрывается от ковыряния в расчлененном трупе, распахивает дверь – и купеческий дом оглашается громогласным рёвом.

– Сомов!!! Быстро иди сюда!!!

На входе в санузел показывается Михаил Сомов, бледный и несчастный. Его взгляд скользит по разводам на кафеле, опускается к нарезке из мозгов, глазам в пластиковой мыльнице, и прочим экспонатам любительского анатомического театра. Пары секунд хватает, чтобы пресытиться. Миха складывается в три погибели, хватается за живот, и блюёт прямо на порог. Нона Викторовна тяжело вздыхает. Осуждающе качает головой. Пытается утешить своего поклонника добрым словом.

– Ну же Сомов! Не будь свинюшкой, блюй в другую сторону! Всё? Закончил? Возьми пакет. Носи в кармане пакет для таких случаев.

Следующие полчаса Миха проводит под дверью санузла. Нона Викторовна подаёт кастрюли – слава богу, закрытые. Кровь отправляется в слив. Зубы и костяная крошка летят в канализацию. Всё остальное превращается в набор из кастрюль, банок и горшков, обмотанных скотчем.

Залитая кровью бестия и её компаньон волокут кухонную утварь в сад. Нона Викторовна заходит в сарай. Раздаётся металлический грохот. Она возвращается с лопатой. И вручает Михе садовый инструмент.

– Копай здесь, под вишней. Я пойду переоденусь. Приведу себя в порядок.

– Эмм… ага, окей… а вы… а есть вторая лопата?

– Ты на что намекаешь?!! Молодой человек, вы меня разочаровываете. Это не женское занятие, у меня маникюр. Копай, Сомов, ты же мужик! И давай в темпе, у нас еще куча дел!

***

Миха ковыряет землю без всякого энтузиазма, то и дело оглядываясь на емкости с мясом. Одна из кастрюль покачивается, гремит крышкой, норовит перевернуться. В другое время Сомов прыгал бы от ужаса, пытаясь покинуть планету на метановой тяге. Но сейчас его сил хватает лишь на то, чтобы рассеяно материться себе под нос.