Адская училка

– Ты когда-нибудь был на старом городском кладбище? Видел забор с черепами на улице Василевского? До революции там был морг и крематорий. Когда болото подступило к могилам – кладбище перестали использовать. В здании морга разместился приют для душевнобольных. А в шестидесятых открылся специальный неврологический диспансер. Сейчас там штаб-квартира седьмого отдела. Приятные ребята. Почти все – бывшие санитары из заведений похожего профиля.

Сом неуклюже изображает заинтересованность.

– А врачиха? Ваша знакомая?

– Алла Афанасьевна – глава диагностического отделения первой городской больницы. Между прочим, заслуженный врач Российской Федерации, доктор наук. Лет сорок назад, мой дед состоял с ней в романтических отношениях. Кажется, непродолжительных. Кстати, о романтике. Сомов, что ты сегодня утром пытался продемонстрировать? Как ты сподобился вывалить своё хозяйство? На пороге пожиратель – а ты размахиваешь членом! Это как понимать? Это что такое?!

Михе ничего не остаётся, как сопеть, краснеть, и изобретать оправдания.

– Ну, я думал… я думал…

– Да, молодой человек, я слушаю?

– Я… я… мне показалось, вы в настроении… ну, для… кхм… ну, вы понимаете, мы же уже не раз… и как-бы даже не два раза… Нона Викторовна, я ведь со всей душой… и с большим уважением! Вы же знаете, какое я к вам питаю огромное уважение и глубокую искреннюю симпатию…

Училка занимается любимым делом – после убийств и выжимания яиц. Гвоздит бормочущего повесу строгим взглядом. И неясно, то ли она на самом деле не одобряет произошедшие, то ли издевается над школяром самым садистским образом. Блестит металл очков. И металл звучит в голосе. Бессердечная дама не выдаёт себя ни тоном, ни выражением, ни жестом. Что же делает это кошмарное существо? Исследует намерения? Смеётся над надеждами? Апеллирует к мужественности?!

– Так-так, Сомов. Вот так новость. Значит, ты решил, что я твоя подружка?

– Что вы, что вы, Нона Викторовна, конечно же нет…

– Нет? Какая жалость. Какое разочарование.

– Простите, я хотел сказать – да, разумеется, конечно! Конечно!!!

– Сомов! Хватит мямлить. Так да или нет?!

***

И пробил час. Восходит месяц. Бурлит раствор любовной смеси. В который раз дыханье розы питает ткань скабрезной прозы. Душа поэта жаждет дела – твердей, пещеристое тело! Забудь о погребальной песне. Ликуй и вой, Ядриги крестник. Пронзи сомнений тёмный пласт, и знай: лишь сердце не предаст! Кукан лишь истиной плюёт! Зовёт и манит страстный рот! Ты человек, но стал едой – предначертание разбей елдой! Заклинь! Заклинь! Заклинь мудями неумолимые часы судьбы! Возьмись за каменный вертел! Доверься сердцу – и будь смел!

***

Кому посвящены эти возвышенные строки, эти прекрасные лирические откровения?

Конечно же, Михаилу Сомову. Восемнадцатилетнему повесе. Балбесу. Лентяю. Двоечнику. Мямле.

Да, он не обладает выдающимися волевыми качествами. Да, у него нет способностей к преодолению и превозможению. Злая судьба целую неделю пропускала его через тернии и жернова. Он пропитался кошмарами. Видел кровь. Видел смерть. Видел, как протуберанцы невыразимого ужаса сокрушают ткань реальности. Но всё же – он не растворился в багровом желе.

Да, человек слаб.

Но в темноте разгорается свеча!

Вспыхивает искра русского духа, зажигает ядрёные газы!

В душе Сомова, в его генетическом коде – жива дикая, иррациональная, посконная русская удаль!

Когда близок конец пути мирского, когда иссякли надежды, когда исход предрешен – тогда и проявляется это качество, необъяснимое и прекрасное. Революционер смеётся в лицо расстрельной команде. Поэт восходит на эшафот и ударяет по струнам. А Миха – стискивает зубы, сжимает кулаки, шагает навстречу Ноне Викторовне.

И его голос почти не дрожит!

***

– Уважаемая Нона Викторовна, я давно хотел сказать, вернее, должен был… должен был признаться… сделать признание… вернее, предложение… Нона Викторовна!!! Станьте дамой моего сердца! Ну, в высоком смысле! Дадим шанс глубокому и искреннему чувству, что вспыхнуло между нами! Давайте встречаться!!!

Галантные речи соответствуют галантному образу. Избранница Сомова изумлённо кривит бровь. Однако, кавалер даже не думает падать на колено, и покорно дожидаться ответа. Горение русского газа слишком сильно! Плотина разлетается вдребезги! Бурлящая, клокочущая удаль сносит деревни и города!

Сомов подскакивает к сидящей в кресле даме. И, дабы показать всю серьёзность своих намерений – без лишних церемоний хватает её за бюст! Стискивает упругие шары! Мнёт и сжимает формы под белоснежной тканью!

– Сомов!?

Бесстрастное менторское выражение исчезает. В голосе училки сквозит удивление и беспокойство за несчастного юношу. Нона Викторовна не успевает возмутиться. Она на полном серьёзе полагает, что Михаил Сомов съехал. Повредился рассудком. Дал ёбу. Окончательно и бесповоротно обрубил все связи с реальностью. Ей только предстоит узнать, что из пепла, из праха, из кровавой пены – родился настоящий джентльмен, страстный и настойчивый!