Адская училка

Однако, Миха не чувствует воодушевления. Впервые за много дней он остался один. Лишился патронажа кровожадной бестии. Блистательной женщины. Бесчеловечного существа. Роза взывала к сердцу и питала надежду. Череп был источником ужаса – но и стеной, отделяющей от ужаса. Отныне, он может рассчитывать лишь на распечатки из администрации. И печати с гербом Кривограда. Достаточно ли печати, чтобы не быть убитым, растерзанным, съеденным? Надежен ли одеколон из солнечного Кокчетава?

Тревоги и мысли о счастливом воссоединении с Ноной Викторовной – вот и всё, что осталось у Сомова.

Раздумья прерывает звук электрического звонка. Над воротами загорается зелёная лампа. Двери со скрипом отворяются. Из норы в бетонной стене выходят люди. Десять или двенадцать человек. Обычные горожане, ничем не примечательные. Цветные куртки, дамские шляпы, зонты и резиновые сапоги. Процессия молча бредёт к выходу из каменного колодца.

– Наконец-то, ёб твою мать. Заебали, блядь, людей под дождём мариновать. Пошли, пацан. Наша очередь.

Прокуренный мужик щелкает пальцами. Бычок летит в лужу. Серые фигуры шагают навстречу тусклому свету.

И Миха шагает вместе со всеми.

Глава 26

Миха бредёт по длинной бетонной кишке.

Под ногами – металлическая решетка. Над головой – ряды тусклых светильников. Шаги новых знакомых отражаются от стен. Они идут сквозь шлюзы, открытые многотонные двери. Сервоприводы и стальные пробки, точно такие, как в бомбоубежище. Где-то впереди, метрах в тридцати, пятно яркого желтого света.

Через минуту процессия попадает в светлый зал с высоким потолком.

На выходе из кишки визитёров встречает охрана. Парни в серой униформе без опознавательных знаков. Миха не замечает оружия – лишь рации и планшеты. Каждый вошедший суёт охране блестящую пластиковую карту. Это мало – напротив лиц оказывается громоздкий сканнер. Раздаётся писк. Зажигается зелёная лампочка. После проверки граждане направляется в один из круглых ходов. Над норой горит надпись – «Столовая».

Выпускник суёт охраннику файл с документами. Тот внимательно изучает печати. Сверяется с планшетом.

– Михаил Сомов? Да, всё верно. Нас уведомили. Информирую о том, что вы находитесь на режимном объекте. Видеосъёмка и фотография запрещены. И повлекут уголовную ответственность. Разглашение любой информации о Кривоградском предприятии специального питания запрещена. И повлечёт уголовную ответственность. После получения «социальной карты пожирателя» вы будете дополнительно проинструктированы. Прижмите большой палец для отпечатка. Распишитесь в ознакомлении.

Тип в униформе подносит планшет к носу Сомова. Тот успевает прочесть лишь огромное слово «Секретно». Всё остальные параграфы набраны нечитаемым мелким шрифтом. Миха слишком растерян, чтобы вдаваться в детали и качать права. Отступать поздно. Он давит экран, берёт стилус, оставляет аккуратную закорючку.

– Ожидайте. К вам выйдет специалист.

Миха ожидает. Щурится от яркого электрического света. Разглядывает местные интерьеры. Зал напоминает станцию метрополитена – не хватает лишь рельс. Круглые железные двери, решетки воздуховодов, громадные люстры с сотнями ламп. В центре зала бронзовая статуя. Уменьшенная копия «Красного Пищевика» – точно такого, как на главной городской площади.

Стены выложены мозаиками. Колотая разноцветная плитка складывается в лозунги и пафосные аллегории на тему социалистического строительства. Огромный герб Советского Союза. Величественный профиль Ильича. Флаги, трубы химзаводов, шестерни и рычаги, цветы и кумачовые ленты.

Сом изучает пёстрые мозаики. Читает послания, оставленные в далёких пятидесятых.

Поеданию граждан СССР – дружное социалистическое «Нет!»

Житель Кривограда, помни – ты коммунист.

Советский гражданин – твой соратник и товарищ.

Равнение на Ильича!

Миха морщит лоб, пытаясь осмыслить первую строку послания. Это наказ читающему или поэтический образ?

Пытаясь найти подсказку, переходит к очередной фреске, очередному шедевру в стиле индустриального реализма. Неизвестный художник дал жару, запечатлев самые прекрасные, самые пронзительные образы грохочущей эпохи. Рабочий с молотом. Крестьянин со снопом пшеницы. Пограничник с овчаркой. Велосипед. Трактор. Ракета. Над всем этим великолепием – неизменный Владимир Ильич простирает сияющую длань. В другой руке вождя пролетариата чернеет бронзовая скрижаль. Наставление для современников. Послание для грядущих поколений.

Крестьянин нивы Родины пашет,

Солдат на страже мирного дела,

На переднем краю индустрии нашей —

Рабочий с учёным доят Вечное Тело!

Завет Ильича держи в виду:

Советский гражданин – судьбы избранник.

Слава социалистическому труду!

Вперёд, пищевик-ударник!

Сом читает стихи еще раз, думая, что ошибся. Но всё верно. Школяр озадаченно бубнит под нос, комментирует поэтическое наследие минувшей эпохи.

– Какое ещё, ёб твою мать, тело?

Нет ответа. И нет предположений. Зато он слышит собственное имя.

– Михаил Сомов! Добро пожаловать, дорогой вы наш человек!

***