Адское ущелье. Канадские охотники

Франсуа, лежавший на постели из шкур, вынужден был, вопреки своему желанию, принимать заботы полковника, бывшего, кажется, когда-то недолгое время доктором. Этот медик по совместительству, прибегал к процедурам не так уж бескорыстно, как можно было бы предположить. Он установил, что Франсуа не сломал ногу: у него был серьезный вывих. И полковник-санитар безошибочно установил, что его интересовало: юноша был обут в мокасины.

Ну, а отсюда легко было сформулировать вывод.

Пара сапог плюс три пары мокасинов составляют именно ту обувь, которую носили четверо грабителей…

Исключительно хладнокровный, хорошо владевший собой, полковник прописал ледяные компрессы loco dolenti[89] и объявил раненому, что выздоровление будет долгим, но непременным.

Стало ясно, что, если бы обе группы не были блокированы снегом, полковник, убедившись в своем открытии, попытался бы провести силовую акцию.

У него не было никаких сомнений. Эти четверо молодых людей, якобы заблудившихся в ходе преследования серого медведя и принужденных укрыться в Одиноком доме из-за снежной бури, как раз и есть те таинственные грабители, которых он напрасно ждал в засаде на плато Мертвеца.

Но Боб Кеннеди, Жак, Жан, да и Франсуа, хотя и покалеченный, казались ему слишком крепкими противниками, чтобы предпринимать наудачу преждевременную атаку. Тем более что у них была такая помощница, как Кейт Салливан, которая открыто встала на их сторону, а ее большие шустрые глаза видели всё.

Ее поддержкой тем более не стоило пренебрегать, что девушка весьма выразительно держала в руках револьвер, и казалось, что для нее жизнь desperado стоила не дороже волчьей жизни.

Приведем один пример. Наутро после своего прибытия Питер, неизлечимый алкоголик, утратил на малую толику уважение, не покидающее американцев перед женщиной, как говорят, никогда, и оскорбил ее грубым словом.

Юная девушка, быстрая, как мысль, выхватила револьвер, с которым никогда не расставалась, и с шести шагов открыла огонь по грубияну, срезав его сигару на уровне губ, после чего холодно добавила:

– В другой раз, Питер, я выстрелю тебе в висок.

…Полковник ждал случая, а он должен был обязательно представиться во время этого заключения, конца которому никто не ведал. Впрочем, если канадская партия привлекла на свою сторону великолепного новобранца, то и американцы получили безусловное подкрепление в лице мистрис Салливан, Олд Вумен, как ее обычно называли.

Она представляла собой тот тип пьяниц, которых часто встречаешь в Англии и Америке. Перепробовав ради удовлетворения своей неистовой страсти все разновидности алкогольных напитков, она предалась фармацевтическому пьянству: эфир, шафранно-опийная настойка, хлораль[90], а иногда с досадой возвращалась к более горячительным напиткам.

Полковник, отметив столь неумеренное влечение к заглатыванию пойла, решил использовать эту страсть и добиться милости у пьянчужки. Таким вот образом он противопоставит один женский элемент другому.

Впрочем, этого нетрудно было добиться, потому что старая плутовка всей душой ненавидела свою дочь, а поэтому легко, из одного только духа противоречия, встала на сторону противников тех, кого предпочитала девушка.

Нед Мур, Ник и Питер, страдавшие, как и старая женщина, запоями, довершили вербовку.

– Олд Вумен, gum-tickler?..

– За вашу идею, мой мальчик!

– Олд Вумен… corps-reviver?..

– Почему бы и нет!

– Олд Вумен… сок тарантула?

– Это немножко безвкусно… но чтобы сделать вам удовольствие!

Юная девушка, быстрая, как мысль, выхватила револьвер

Пока полковник платил за всё до цента, а мистрис Салливан забирала деньги и предавалась своим мелким грешкам, всё складывалось как нельзя лучше для хитрого агента таможни.

Жили все сообща, в одной комнате, но за столом не смешивались, и каждая группа занимала свой край. Когда янки пили, орали песни и предавались карточным играм, канадцы, включая Боба, ходили за дровами, расчищали заваленные оползнями траншеи, пекли лепешки, поддерживали очаг и не гнушались помогать месье Фелисьену Навару в его кулинарных опытах.

Французский коммивояжер был поражен добрым выражением лиц и порядочностью юношей. Он с самого начала был покорен молодыми людьми. Те же, в свою очередь, сблизились с бравым парнем, благодаря общности языка и происхождения.

Это должно было неминуемо произойти между канадскими и французскими французами. Только приходилось осторожничать, потому что полковник не принадлежал к людям, готовым смириться с изменой. Он внимательно присматривался и готов был вмешаться и рискнуть всем, если бы почувствовал себя преданным.

Очаг сокращал расстояния и допускал обмен банальными по форме, но весьма серьезными по существу высказываниями, к великой досаде полковника, не знавшего французского языка.

Иностранцы утверждают, что вне своей родины французы непременно становятся парикмахерами или поварами.