Адское ущелье. Канадские охотники

Вечером, чтобы отметить смерть гризли, в Одиноком доме устроили празднество, включавшее и поминки по двум псам. На время пиршества в доме установилась атмосфера временного спада напряженности.

Нед Мур, восхищенный подвигом Жана, открыто выражал ему свои симпатии, Фелисьен уже всей душой был с канадцами, Ник и Питер поддерживали Неда; даже полковник старался изо всех сил.

На стол подавали медвежье мясо во всех видах, много пили, и лучшие из имеющихся вин, хотя месье Фелисиьен Навар, как специалист, отмечал какой-то странный привкус у нектара, доставленного со склада.

А потом, каждый на свой манер, все внезапно уснули мертвецким сном.

Глава 8

Обитатели Одинокого дома проспали двенадцать часов подряд. Ничего удивительного, если принять во внимание, что некоторые из них нашли бы на дне внушительной серии бутылок источник долгого сна. Оказывается, Олд Вумен со своим воображением запойной пьянчужки подмешала в свое шампанское мятную настойку, винный уксус и сок тарантула. Такая разношерстная смесь вызвала игривое опьянение, наполненное сентиментальными песнями, а закончившееся всеобщей каталепсией[97].

Дольше всех держались Нед Мур, Питер и Ник, мрачные и молчаливые; их единственными занятиями во время снежной блокады были пьянство, курение, сон и жратва. Они умело противостояли напитку Олд Вумен и по-звериному жадно глотали жуткое пойло, которое должно было вызвать опьянение.

Такое их решение было желанным, искомым и неизбежным.

Даже Боб, чуточку загоревшийся, несмотря на свое недавнее обращение, проснулся с тяжелой головой, или, как в шутку говорят на границе, «с больным скальпом».

Но Фелисьен Навар, стойкий и тренированный профессиональный выпивоха, но трое метисов, почти полностью отказавшихся от спиртного, но Кейт Салливан, чьи губы едва коснулись полного бокала шипучей жидкости, называемой здесь «чимпень», то есть шампанским… Была в этом какая-то тайна, которой каждый пробуждающийся пытался найти свое объяснение.

Первым открыл глаза Боб, разбуженный холодом, потому что очаг давно погас. Он, как знаток, оценил живописный беспорядок в большой комнате, послал ироничный салют Олд Вумен, вытянувшейся на животе у подножия кресла-качалки, и машинально пересчитал «трупы».

Нед Мур так и остался сидеть у стола, подавшись грудью вперед и уткнув лицо в скрещенные руки, и исступленно храпел. Ник и Питер рухнули на пол, раскинув руки и ноги в виде Андреевского креста. Они омерзительно воняли, словно больные животные.

Фелисьен Навар был очень бледен; его густые брови и черная борода еще больше подчеркивали эту мертвенную бледность. Он спал на кресле-качалке; дыхание у француза было частое и прерывистое.

Оба раненых, Жан и Франсуа, отдыхали рядом на мехах; Боб лежал возле Жака, также уснувшего, и смутно вспоминал, что видел мисс Кейт уходящей в свою комнату перед тем, как сам поддался непобедимому оцепенению.

– Все здесь, – пробормотал ковбой, потягиваясь, – да, все… Черт возьми! Да у меня двадцать фунтов свинца в башке… Как можно было не подумать об этом!.. В глотку мне словно древесных опилок насыпали… Сейчас бы выпить стаканчик воды! Да!.. воды… Эй!.. полковник!.. Ставлю corps-reviver… Эй, Олд Вумен, вставай, клиенты ждут. Эй!.. Мур… Питер, Ник… хэллоу!.. Скальпы болят?.. Эй!.. полковник Фэрфилд!.. Hell and damit!..[98] Мошенник исчез… Я ошибался… Посмотрим: француз, Нед, Питер, Ник, трое моих друзей и я… Чтоб мне на галстук пошли шпоры дьявола!.. Он убежал… Любопытно бы знать, как и куда!..

Боб кричал во весь голос; его ругань, его призывы в конце концов вырвали спящих из их сонного состояния.

– Что это такое? – продолжал ковбой при виде странного предмета, находившегося над постелью, занятой Жаном и Франсуа.

Этот объект оказался индейским ножом, воткнутым в кедровый ствол, бывший одним из элементов стены. Лезвие ножа пришпилило лист толстой бумаги, содержащий несколько написанных карандашом строчек.

Нож принадлежал Жану. Его рукоятка еще была испачкана кровью серого медведя.

– Подозреваю какую-то чертовщину, – прошептал Боб, приближаясь к посланию. Потом он стал читать вслух:

«Вы еще слишком молоды, чтобы бороться с таким хитрым лисом, как я. Вы находитесь в моем полном распоряжении; если бы мне захотелось, ваша жизнь уже бы закончилась. Только мертвых не следует бояться. Но мне положительно не хотелось вас убивать. Может быть, это глупость. Довольствуюсь тем, что забираю у вас деньги, украденные вами у меня восемь дней назад. Без малейшего угрызения совести добавляю к тем десяти тысячам долларов, что находились в вашем поясе, месье Жан, все деньги, что были у вас в кармане. Это будет вознаграждением за время, которое вы заставили меня потерять.

Мы вступаем в войну, не так ли?

Ф…»

– Ограблены!.. Нас обокрали, – взвыл ковбой, переходя от показного хладнокровия к неистовому гневу.

– Обокрали? Кто?.. – послышались беспорядочные вопросы Жака, Жана и Франуса – с одной стороны, Неда Мура, Питера и Ника – с другой.

Фелисьен Навар потрогал свой кошелек и со вздохом облегчения отметил, что он на месте.