Адвокат киллера

– Ты такая красная, словно тебе пощечин надавали, – замечает парень, выгибая белую бровь. – Чего это? Он что… у тебя сегодня первый раз с ним был? Или… и вовсе первый раз?

Я округляю глаза. То ли удивленная проницательностью Глеба, то ли ошарашенная тем, насколько он любит лезть в чужую постель.

– Ты отвратителен!

Он сокрушенно закатывает глаза и бормочет:

– Твою-ю ма-а-ать…

– А?

– Откуда ты только свалилась на мою голову?! – рявкает в лицо, да так близко, что мы соприкасаемся носами.

Я не понимаю, что его злит. То, что Лео был у меня первым? Глеб думает, будто Шакала это ко мне привяжет, или что? Судя по реакции, именно так он и предполагает. Оттого бесится.

– Слушай, если ты похитил меня, чтобы убить, то не медли, не надо издеваться. Этот фарс с угрозами становится по-идиотски нудным, а ты начинаешь больше вызывать раздражение, чем страх. Но знаешь… если ты меня убьешь, Лео…

– Что Лео? Будет меня ненавидеть? Ты реально думаешь, что так уж дорога ему? Ты развлечение, детка. Однако ты права. Хватит.

Он встает, достает из пальто пистолет.

Ну нет, нет! Что, правда убить собрался?! Я покрываюсь холодным потом. Ползу спиной к стене.

– Уже не такая смелая? – ухмыляется он.

Откатываюсь под стол в надежде, что Глеб сглупит и нырнет следом, а я успею выползти с другой стороны и удрать за дверь. Но в следующую секунду чувствую стальную хватку на щиколотке. Одним движением Глеб вытягивает меня из-под стола, дергает за руку, тянет к себе и приставляет пистолет к виску. Ощущая прикосновение оружия к коже, я окончательно теряю самообладание, и слезы бегут по щекам.

– Подожди, – умоляю я. – Дай позвонить бабушке, пожалуйста, позволь мне с ней попрощаться!

Глеб втягивает воздух над моим виском. Его сердце быстро бьется, отдает дробью мне в лопатки. Мое тело приобретает невыносимую чувствительность, и любое движение, любой звук, каждое прикосновение – заставляют вздрагивать в ожидании выстрела. Я молюсь только о том, чтобы умирать было не больно, представляю, как отреагирует бабушка на мое исчезновение, – и начинаю всхлипывать. Сначала бандиты убили ее сына. Теперь внучку. Интересно, что мои отец и мать сделали таким, как Глеб и Лео? Видимо, я вот-вот смогу узнать у родителей сама… с минуты на минуту.

– Спрашиваю последний раз, – медленно выговаривает Глеб, – что… ты… вынюхивала? Зачем усыпила Лео? Может, ты сама хотела его убить?

Нервно качаю головой:

– Нет, честно, послушай…

Я подпрыгиваю от вибрации. Телефонный звонок. К сожалению, не мой. Звук из одежды Глеба.

– Не двигайся, – приказывает он. – Только попробуй дернуться!

Я замираю. Ведь отчетливо понимаю: кинься я вновь к двери – последует выстрел.

Глеб принимает вызов. В доме мертвая тишина, и я различаю женский голос собеседницы: она говорит очень быстро. Успеваю заметить и другое. Тембр Глеба. Он мягкий. Этот высокомерный павлин никогда не обращался ко мне подобным голосом, чистым и легким, со мной он держится очень жестоко. С первого взгляда заклеймил врагом.

– Хорошо, я понял. Еду, – вздыхает парень и убирает телефон в карман. Дергает за талию меня к себе и подталкивает к двери: – Двигайся давай!

Мы возвращаемся в гостиную. Глеб подбирает с ковра наручники и защелкивает кольцо на моем правом запястье, тянет меня за локоть к лестнице. Я не успеваю ахнуть, как он опускает меня на колени, пристегивает второе кольцо наручников к перилам.

– Значит, так. Будешь сидеть, пока не приедет Лео, – говорит Глеб, грозя мне пальцем. – Когда он проснется, я не знаю. Через три часа или через двадцать три… это твои проблемы. Я приеду с ним. – Он наклоняется, запускает ладонь в мои волосы, дергает. – Но учти, если он проявит слабость… Я сам с тобой разделаюсь. Не надейся, что я тебе поверил.

Глеб хмыкает, встает и выключает торшер, оставляя меня одну в густой темноте.

Глава 16

Тишина дома. Свист ледяного ветра за окном. И все те, кого я когда-либо любила, – в мыслях.

Глеб ушел около часа назад, похитив остатки осени. Рядом со мной окно, и я вижу, как о стекло бьются первые снежинки. Снег у нас в крае выпадает не раньше середины декабря, а сегодня, словно даруя мне возможность последний раз взглянуть на красоту зимы, снегопад явился тридцатого ноября. За короткое время мир утонул в молочном цвете. Я два раза приподнималась, чтобы выглянуть в окно. Двор занесло снегом. Никого. Ничего. Пустота. И горьковатый вкус смерти на губах.

Чувство такое, будто я уже лежу в сырой могиле, глубоко под землей, в темноте и одиночестве, и ни крики, ни мольбы меня не спасут, никто не услышит, никто не придет. Никто… кроме неминуемой гибели.

Утыкаюсь лицом в колени. Дрожу. Лодыжки мерзнут, покрываясь гусиной кожей, ведь на мне по-прежнему только махровый халат Лео, который еще и пахнет им самим.

Хвойный лес. Горький шоколад… И кофе.

Сердце стягивается в узел от воспоминаний и падает в пропасть при мысли о том, с какой бесконтрольной силой я столкнулась, как легко она меня уничтожит в любой момент, когда я не то что убежать – пискнуть не успею.