Адвокат киллера

Ее брат-близнец утыкается носом в ладонь, недовольный внезапным вниманием к их парте. В отличие от сестры, он в университете водится как сорняк и просто списывает у нее домашку. Их семья богата. Червонец знает, что бизнес отца перейдет к нему. И просто покупает большинство оценок на экзаменах, сколько бы они ни стоили. А вот мозги он приобрел на сдачу.

Интересно, как он будет сдавать экзамен Цимерману? С наушником и сестрой на проводе? Я бы его послала на месте Авроры. Однако у них особая связь. Все-таки двойняшки. Из-за красно-ржавого цвета волос их называют Червонец и Червонка. Не самые приятные клички. Я безумно счастлива, что мне пока никто прозвище не дал.

Кроме Лео, ага…

В общем, брат и сестра Дерипаско – одновременно разные и одинаковые: веснушчатые, тусклоглазые, тонкогубые, высокие. Большие сплетники. Неразлучные, как валенки. Сними один, и вторая нога отомрет на морозе. Они всегда вместе. Сестра прощает непутевому брату все что угодно и держится его тенью.

– Кошмар, – тихо бормочет Дремотный, ковыряя парту. – К концу года он затрахает нас до смерти.

– Заткнись, – ворчит Венера, – а то он на нас уставится.

– Угомони подругу, а? Она не в себе. На людей бросается, щипает меня под партой. Если это флирт, то он мне не нравится, я люблю всякие ванильные нежности.

Профессору кто-то звонит. Кто-то важный. Он выходит за дверь, чтобы ответить на звонок, и вся аудитория издает стон негодования.

Пока студенты лютуют, я спрашиваю у Дремотного:

– А что ты о нем знаешь? Он неадекватный?

– Абсолютно сбрендивший. Но умный. Гениальный даже, говорят. Он пишет книги по юридической психологии и коллизиям в уголовном праве, автор сотен статей и постоянно выступает на всероссийских конференциях. Писал докторскую по самым опасным маньякам и, между прочим, брал у них интервью. Умеет по почерку рассказывать о людях то, что они сами о себе не знают. Короче, мозги Цимермана ценят многие, но студенты, естественно, его не переносят. Он же монстр. Чтобы ему сдать, надо быть следователем с десятилетним стажем. Остальные пересдают по двадцать раз, если их не исключают.

Венера утыкается носом в сумку.

– Не плачь, я с тобой позанимаюсь, – Дремотнный гладит ее по голове. – Индивидуально.

– Иди к черту, извращенец, – брюзжит она, шлепая его по ладони.

Цимерман возвращается в аудиторию, садится на стол и спрашивает:

– Итак. Как квалифицировать акт каннибализма? Кто скажет?

Все молчат.

Я, успевшая пролистать тройку юридических статей в интернете, неуверенно тяну руку. Венера определенно хочет меня убить. И сожрать.

– Ваше имя? – спрашивает профессор.

– Эмилия Лисовская.

Он чешет подбородок и усмехается. Почему-то…

– Мы вас слушаем.

– Ну… в кодексе действительно нет статьи за каннибализм. На данный момент квалификация действий лица, совершившего убийство с целью употребления… эм… частей тела человека… заключается в доказывании умысла, направленного именно на убийство с этой целью. Если же умысел на употребление… человека, – я запинаюсь, – если умысел возник после убийства, то ответственность наступает по статье двести сорок четыре.

– А именно?

– Надругательство над телами умерших.

– А если человек совершил данное преступление, потому что захотел перекусить?

– Это квалифицируется как простое убийство, то есть по статье сто пять.

Он кивает.

– Таким образом, что мы получаем? Кодекс не содержит специального состава преступления, к которому можно полностью отнести антропофагное убийство. А что, если… преступник расчленил и употребил тело, чтобы уничтожить труп?

– Боже, меня сейчас стошнит, – ноет Венера, закрывая лицо ладонями.

– Эм… это не будет квалифицироваться по статье двести сорок четыре?

Профессор вновь задумчиво кивает. Я немею. Но Цимерман переводит взгляд на одни из своих часов и говорит, что пара закончилась. Все свободны.

Счастливая Венера подскакивает и танком тащит меня к выходу, но у самой двери мне приходится остановиться.

– Эмилия, – окликает профессор. – Останьтесь.

Я сконфуженно застываю перед столом преподавателя. Мучаю заусеницу на указательном пальце. Тяжелый взгляд профессора напрягает, хочется уменьшиться до размера муравья и забиться под плинтус.

Этот мужчина с посеребренными висками на черных волосах вызывает во мне трепет и уважение, но куда больше – страх. Аура его будто поглощает энергию вокруг. Двойное тиканье часов на руках вводит в состояние транса, задевает внутри какие-то особые вибрации, и душа мечется, ощущая себя в ловушке.

Цимерман стирает с доски свое имя. Поправляет журналы. Ручки на парте. Стул. Защелкивает портфель. Приводит все в состояние как до его появления, словно зачищает место преступления.

– Другие преподаватели хорошо о вас отзываются, – говорит он, выходя из-за стола и вальяжно садясь на парту.

Совсем как Лео, когда он вел лекцию. И одет профессор тоже в черное. Даже Венера – радужная принцесса, мать вашу, – в угольном. В моде нынче траур?

– Ну, я не отличница, конечно, но стараюсь.