Адвокат моей любви

Андрей, пробегая пальцами, губами касался там, где, словно эхом сладкого стона, покрывалась мурашками кожа. Он был первооткрывателем, и моё тело подсказывало ему ориентиры, а он ставил свои метки… свои «якоря». Я тронула на боку старый неровный шрам, и увидела мелькнувшее в его глазах смущение. Он так же, как и я, волновался о своём несовершенстве и трепетал в предвкушении.

Мужчина был внимателен и ласков, его любовь окутывала уютным покрывалом обыкновенного счастьем. Он наливал сосуд моей души… наполнял негой и уверенностью… нежностью и любовью… счастьем и желанием. Наливал щедро, до краёв, отдавая всё, чем владела его душа… что носило его сердце… что наполняло его желания.

Он не брал.

Он отдавал.

Душа в душу.

И приятная наполненность моего лона не стала опустошающей, выкачивающей… она стала естественным продолжением… желанным… долгожданным… невыразимо прекрасным… до головокружения. До изогнувшегося радугой тела. До разлившегося тёплым прибоем предвкушения. До ощущения полёта в невесомости с замершим от трепетной ласки сердцем.

Я почувствовала, как пронеслась по сильному телу Андрея судорога удовольствия, когда он вошёл в меня… и замер на мгновение, сбившись с дыхания.

* * *

Моя женщина… Моя… Теперь навсегда — моя…

Всё, что было до этого мгновения в постели с другими, стало физиологическим актом охоты за удовольствием. Но с ней… с Оксаной это стало любовью.

Хотелось рычать на неведомых самцов, сжимая её в объятиях. Хотелось плакать от счастья обладать ею. Хотелось кричать, оповещая о том, что эта женщина — моя!

Меня переполняли чувства. Никогда прежде взмах ресниц не возносил на седьмое небо… никогда раньше блеск глаз, затуманенный желанием, не вызывал спазм внизу живота и не вырывал из горла поверженный стон. Она владела мной… моим телом… моим сердцем… Нет больше меня. Есть только ОНА. И в ней — моя жизнь.

Она — моё желание.

Она — моё счастье.

Она — смысл жизни.

Она — неотделимая часть меня. Я — неотделимая часть её.

В едином ритме удары сердца… В едином ритме движения тел… В едином ритме, сбивая дыхание… сминая сомнения… сшивая половинки целого…

Сейчас и навсегда.

Душа в душу.

* * *

К Ленке во двор вернулись под утро. Оно мало чем отличалось от ночи, хмурилось низкими тяжёлыми тучами и затапливало тротуары и дворы потоками воды. Изумрудные ковры газонов сникли под натиском стихии, приняв в ослабевшие объятия уложенные стебли газонных цветов. Мы никак не могли расстаться, пережидали ниагарский дождь, сидя в тёплой машине у подъезда. Спать не хотелось, и мы, обнявшись, строили планы на ближайшие дни.

— В пятницу вечером заберу тебя до воскресенья. Поедем к родителям, Данила возьмём, на Матрёшке покатаем, даже если дождь будет.

— А через неделю Яна прилетает.

— Слетаются птенцы под родительское крыло.

— Марат на неё квартиру переоформляет, а сам задумался покупать или строить дом недалеко от города, хочет, чтобы внуки на природе росли. Мы ездили к Ольге, она показала несколько вариантов в своём посёлке.

— Примирились они с твоей сестрой?

— Да, всё нормально. Ты знаешь, Андрей, такое чувство, что съехавшая с рельс жизнь вернулась на нужную дорогу. Осталось примирить Ленку с Маратом — и будет соблюдено даже необязательное условие душевного равновесия.

— А что случилось между ними? Я ни разу не слышал о Лене, пока с тобой не познакомился.

— Это история такая… Ох… Трудным будем для меня пикник. Натворила я дел, Андрей.

— Всё, что ты сделала — привело тебя ко мне. Значит — всё, что ни делается, всё к лучшему.

Я вспомнила Марата, отказавшегося от личного счастья из-за меня. Из-за моей глупости. Меня терзало чувство вины, и я откровенно поговорила с Маратом. «Ты опять занимаешься мазохизмом? И теперь ещё и проявляешь садистские наклонности. От того, что ты будешь казнить себя, я женюсь, что ли? Чтобы твоя душа была спокойна? Ты мне совсем счастья не желаешь? Выбрось из головы эту глупость и прекрати решать за меня, что мне нужно! Всё приходит тогда, когда для этого приходит время. У меня ещё полжизни впереди, выйду на пенсию, буду ходить с цветами к соседке-пенсионерке и пить с ней чай. Всё будет у нас хорошо, Оксана. Не вздумай снова хоронить возможности устроить личную жизнь. И давай больше к этой теме возвращаться не будем». Что можно было ответить на это?.. И я не ответила. Только проглотила благодарные слёзы, улыбнулась и обняла супруга, так и не сумевшего стать бывшим.

— Но не всегда к нашему… Я люблю тебя, Андрей.

Адвокат приподнял мой подбородок. Показалось, он утонул в моих глазах… улыбнулся… провёл кончиками пальцев по щеке и очень тихо сказал:

— Никакая ты не мерзлота. Если бы ты только могла знать, как я люблю тебя.

— Я знаю...

* * *

Дождливое утро пятницы к полудню стало удушливо жарким днём. Асфальт нагрелся, испаряя лужи, заставляя горожан потеть и чертыхаться. Но ясному небу и солнцу к концу недели всё-таки радовались все. В офисе рабочий настрой растаял, как мороженое на плите. Предчувствие солнечных выходных не давало сосредоточиться на работе.