Адвокат моей любви

Даются нам презрение и почести,

Победы и препятствия свои,

И слабость — поступать лишь так, как хочется,

И сила — жить и в чести, и в любви.

Никто не свят… Не ангелы… И надо ли

Нам бередить всё то, что заросло —

Бывало, что и птицы камнем падали,

Но снова становились на крыло...[1]

Подруга, казалось, не дышала, глаза налились страхом и виной, а губы задрожали. Не укрылось это и от глаз Андрея. Он тихо чертыхнулся и положил ладонь на мою руку то ли напоминая о себе, то ли стараясь удержать от чего-то, то ли просто стремился поддержать в созданной им же неловкой ситуации.

В моей голове не было ни одной мысли. Пустота. И яма на душе, куда внезапно ухнуло сердце. Меня будто сковала вечная мерзлота, вздыбив кожу мурашками и охватив нервным ознобом тело. Казалось, мир застыл, всё было словно не со мной… в дурном сне. Но тишину, показавшуюся оглушающей, несмотря на пение птиц, треск огня и шум леса, со свистом опускавшейся на шею гильотины рассёк вопрос Марата:

— Лена… а почему ты не сказала?.. Что ты себе, вообще, позволяешь!..

— Данилка, пойдём-ка, я тебя на качели покачаю! И Оксана с нами пойдёт, она тоже любит качаться, — Андрей сжал мою ладонь и встал, протягивая руку подбежавшему малышу.

Я поднялась, повинуясь крепкой хватке адвоката, уводившего меня прочь от уронившей в ладони лицо Лены, и Марата, чьи поджатые губы и ходившие ходуном скулы не предвещали подруге ничего хорошего.

— Андрей, какая качелька?

Я высвободила руку, едва мы ступили на узкую лесную тропу. Больше всего на свете мне хотелось услышать объяснение подруги — как она могла?!

— По моей вине им есть о чём поговорить…

— По твоей вине?! — я задохнулась от возмущения и закашлялась от вскипевшей обиды, перебивая любимого мужчину. — Андрей! Причём тут ты?!

— А причём тут — кто? — Андрей остановился и повернулся ко мне, подхватывая Данила на руки. — Лена?.. Марат?.. Пять лет прошло после вашего развода. Причём тут, Оксана, ты?

Его холодный тон окатил, будто течение горной Маны. Я мгновенно осознала, что обидела любимого мужчину. Взыгравшее женское «даже бывший муж подруги — табу» взяло верх над логикой и рассудком. Видимо, чувство охватившей меня вины, выступившее на щеках обжигающим румянцем, всё сказало адвокату. Его взгляд смягчился. Уже спокойным, без вызова, тоном с нотками понимая и сочувствия, добавил:

— Разберись со своими чувствами. А там… — он бросил мимолётный взгляд в сторону поляны, откуда доносились еле слышные голоса Лены и Марата, — …не твоё дело.

Андрей развернулся и ушёл куда-то вниз по склону над рекой, оставив меня одну. В мыслях канонадой стучало «не твоё дело… не твоё дело… не твоё дело».

Я села на изогнутый ствол берёзы, не находя себе места ни рядом с Андреем, ни на поляне, где голоса быстро стихли. Думать не хотелось. Хотелось разобраться с тем, что я на самом деле чувствую.

Я совершенно однозначно… точно… без всякого сомнения… люблю Андрея. И даже сейчас, когда он ушёл, я знала — он со мной... Он всё понимает… Он прав.

Взыграло женское… собственническое эго. Ещё по дороге сюда какой-то час назад я думала об отце для Данила. И всё время с тех пор, как узнала, что Марат не женился и у него нет сына, сожалела об этом. И не обязаны Лена и Марат держаться друг от друга подальше, чтобы не задеть моих надуманных… чувств?..

— Оксан, ты что одна тут сидишь? Где Андрей с Данилом?..

Марат подошёл незаметно. Я подняла на него глаза медленно, запечатлевая его образ от самых кроссовок, будто вижу последний раз. Когда наши взгляды встретились, в его глазах засветилось грустное понимание.

— …Ах, вот оно что, — мой самый лучший на свете бывший муж облокотился на ствол берёзы и оказался так близко… — Волантильничаешь… — я прижалась лбом к его груди. — У нас не было с Леной отношений…

— Лишь одна пьяная ночь. Я это уже поняла.

— Я, честно, разозлился на тебя. Не думал, что ты не знала…

— Не знала…

Мой голос прозвучал тихим эхом. Мы говорили об их случайной с Леной связи и о Даниле, даже не уточняя этого. И понимали друг друга. Лена права — с полуслова… с полувзгляда… с полувздоха.

— Лена — умная женщина. И, судя по тому, что Андрей где-то там, а ты — здесь, знает тебя лучше, чем ты себя знаешь сама. Что за трагичный вид, Оксана? Кого хороним?

— Я уже в курсе, что это не моё дело.

— Андрей сказал?..

Я промолчала. Марат положил руку на мою голову и запустил её в волосы, будто расчёской разделяя пряди. Он делал так всегда, когда мы… когда-то… лежали в постели и хотели поговорить о чём-то серьёзно. И теперь несупруг собирался с мыслями, а я думала — чьи пряди он будет наматывать на палец и расчёсывать пятернёй, когда захочет сказать что-то важное для… них обоих?