Адвокат Перри Мейсон. Дело о позолоченной лилии. Дело о длинноногих манекенщицах

— Какая идея! Просто на удивление сфабрикованная версия. И самое замечательное в том, что окружной прокурор не сможет опровергнуть ее. В конце концов, в деле с косвенными доказательствами эти доказательства должны быть достаточно весомыми и исключать всевозможные версии, кроме одной — виновна.

— А твоя версия надежна? — с сомнением спросил Дрейк.

— Она такая же надежная, как золотое кольцо с бриллиантом, — улыбнулась Делла Стрит и добавила поспешно: — По крайней мере, так утверждает наш шеф.

— Хорошо. — Дрейк снова взглянул на свои часы. — Но за эмоциями смотрите не опоздайте, а то говорят, судья Даккер страшно не любит тех, кто опаздывает.

Мейсон кивнул в знак согласия, оставил на столе более чем щедрый банкнот, и они вдвоем с Деллой Стрит направились к выходу, разговаривая на ходу.

— Я вызову Еву Эллиот для дачи показаний. Если это будет любой другой свидетель, то все подумают, что я тяну время. Ева Эллиот — единственный свидетель, на которого можно что-то навесить. Ей придется несладко, когда она начнет давать показания о тех счетах.

— Но, шеф, разве это корректно?

— Нет, конечно, но после того, как я задам ей десяток-другой вопросов, у присяжных сформируется определенное мнение. Судья Даккер, несомненно, придет в бешенство. Бюргер станет орать. Ничего не поделаешь, надо идти на это и держаться до тех пор, пока не прибудет Мэри, а тогда я выдам им свою версию. Будет грандиозный фейерверк, Делла.

— А знаете_; — произнесла Делла задумчиво, — в этом что-то есть. Стефани Фолкнер вполне могла подменить револьверы, потому что подумала, что Гарвин виноват в убийстве Кассельмана.

—¹ Умница! — улыбнулся Мейсон. — Видишь, я даже тебя убедил. Но если я сумел убедить тебя, наверняка мне поверит кое-кто из присяжных.

— Не забудьте — последнее слово за Гамильтоном Бюргером, — предупредила она.

— Пусть только попробует опровергнуть — завязнет в трясине. Все собранные им улики вертятся вокруг этих двух револьверов, а второго-то у них нет. А поскольку его нет, он не сможет опровергнуть мое утверждение о том, что Стефани Фолкнер, безумно любя Гомера Гарвина, пытаясь его спасти, подменила оружие и готова взять на себя его вину, лишь бы любимый ею человек остался на свободе.

— Ну, шеф, это будет драма в духе Шекспира! Нет, в самом деле, я абсолютно убеждена, что так и было.

— Разумеется, все так и было, — уверенно произнес Мейсон. — Вот почему она отказалась давать показания.

Глава 20

Ровно в два часа дня судья Даккер объявил:

— В связи с тем, джентльмены, что все присяжные и обвиняемая на месте, суд возобновляет заседание. Слово предоставляется защите.

— С разрешения суда, я хотел бы заявить, что у меня имеется несколько вопросов к одному из свидетелей обвинения.

— Возражаю, — ответил Бюргер. — Обвинение закончило изложение дела, и дальнейший опрос свидетелей прекращен.

— Кого вы хотите вызвать? — спросил судья Даккер.

— Еву Эллиот.

— Просьба защиты удовлетворена. Свидетель, пройдите вперед для дачи дальнейших показаний, — постановил судья Даккер.

Когда Ева Эллиот шла по проходу между рядами стульев, Мейсон украдкой взглянул на свои часы. Она грациозно уселась на стул в лучших традициях голливудских фильмов.

— Мисс Эллиот, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Скажите, вы имели опыт секретарской работы, прежде чем стали работать у мистера Гарвина?

— Возражаю против вопроса, так как он является недопустимым, не относящимся к делу и несущественным, — запротестовал прокурор.

— Возражение принимается, — подтвердил судья Даккер.

— Входило ли в ваши обязанности оформление счетов? — зашел с другого края Мейсон.

— Да, сэр.

— Вы обычно печатали на машинке чеки на оплату этих счетов и мистер Гарвин их подписывал?

— Да, сэр.

— Правда ли, что, будучи секретарем мистера Гарвина, вы отпечатали и передали на подпись боссу чеки на сумму в несколько тысяч долларов для оплаты счетов кампании «Акме», расположенной по адресу: Четэм-стрит, 1397, которой в действительности не существует и которой не направлялись никакие заказы.

— Минуточку! Минуточку! — закричал Гамильтон Бюргер. — Ваша честь, подобные вопросы выходят за рамки слушаемого дела. Перекрестный допрос является некорректным. Я возражаю на тех же основаниях.

Судья Даккер задумчиво погладил подбородок.

— По-моему, возражение обвинения верно, и суд попросил бы защиту увязывать свои вопросы с существом дела.

— Другой мой вопрос, — продолжал Мейсон, — касается следующего: не находилось ли лицо, присылавшее эти счета, в сговоре со свидетелем и как результат этого не настроено ли оно враждебно к мистеру Гарвину из-за страха быть разоблаченной?

Судья Даккер нахмурился и проговорил:

— Я разрешаю ответить на данный вопрос, хотя он носит технический характер и может иметь только весьма отдаленное отношение к делу, но вместе с тем достаточно взглянуть на свидетеля, чтобы понять, что в ее поведении есть что-то такое…

— Ваша честь, — вскричала Ева Эллиот со слезами на глазах, — клянусь, я не брала ни цента из этих денег. Мистер Кассельман обещал мне, что…

—^гДоговаривайте, — строго сказал судья Даккер.