Адвокат Перри Мейсон. Дело о позолоченной лилии. Дело о длинноногих манекенщицах

Гарвин резко встал, и казалось, что сейчас он совсем потеряет контроль над собой, но все же с трудом сдержался и в сопровождении представителя власти вышел из зала.

— Вызовите Еву Эллиот, — попросил Бюргер.

Ева Эллиот тщательно подготовилась к тому, чтобы в столь драматической ситуации предстать во всем блеске. Глядя на нее, когда она уверенной и медленной походкой шла вперед, каждый мог безошибочно угадать, что эта женщина не один час провела в салоне красоты.

— Ваш род занятий? — спросил ее Бюргер.

— Я манекенщица и актриса.

— Где вы работали седьмого октября сего года?

— Я работала секретарем у мистера Гарвина-стар-шего.

— Вы давно у него работаете?

— Около года.

— Скажите, не произошло ли чего-нибудь неожиданного в тот день у вас на работе?

— Произошло, сэр.

— Что именно?

— Постойте, — в очередной раз остановил прокурора судья Даккер. — Несмотря на то, что защита хранит молчание, я хочу указать вам на неуместность показаний свидетеля. Все, что происходило не в присутствии обвиняемой в тот день, не должно влиять на судебное разбирательство.

— Обвинение, — продолжал Бюргер, — хотело продемонстрировать то, чем именно занимался мистер

Гарвин в означенный день. Обвинение также хотело продемонстрировать то, что ему было известно и что он мог сообщить обвиняемой.

Судья Даккер взглянул на Мейсона.

— У защиты нет возражений?

— Нет, — ответил Мейсон с улыбкой.

— В таком случае отвечайте на вопрос, — сказал судья, бросив на адвоката недовольный взгляд.

— Так что же произошло? — спросил Бюргер.

— Мистер Гарвин позвонил из Лас-Вегаса и велел дожидаться его приезда.

— Когда он приехал?

— Без четверти девять, на час раньше, чем обещал. Он был весь взвинчен и отказался разговаривать со мной до тех пор, пока не примет душ.

— Постойте, — опять вмешался судья Даккер. — Мистер Гарвин был вызван в качестве свидетеля обвинения, а теперь вы собираетесь дискредитировать его?

— Это был свидетель противной стороны, — ответил Гамильтон Бюргер. — Он полностью на стороне Обвиняемой и подтвердил это своими показаниями.

— Тем не менее он свидетель обвинения.

— Защита не возражает, — вставил Мейсон.

— А следовало бы, — проворчал судья.

Мейсон из уважения к судье слегка наклонил голову, но остался сидеть на месте.

— Хорошо, — произнес судья, с видимым усилием беря себя в руки, — поскольку защита не возражает, я разрешаю свидетелю ответить на поставленный вопрос.

— Вы уверены в отношении времени? — повторил свой вопрос Бюргер.

— Абсолютно, — сказала она. — Я не его личное имущество, чтобы со мной так обращаться. Если ему что-то нужно было сказать мне, он мог бы сделать это раньше, а не…

— Постойте, — прервал ее судья Даккер. — Ваши размышления к делу не относятся. Вас просто спросили: вы уверены во времени?

— Абсолютно, — повторила она.

— Теперь, — продолжал свой допрос прокурор, — ответьте мне, не говорил ли вам мистер Гарвин что-либо о мистере Кассельмане?

— Говорил.

— Кто присутствовал при этом?

— Мы были вдвоем.

— Что же он сказал?

— Он сказал: «Я только что разговаривал с человеком, который наверняка убил отца Стефани Фолкнер, и мы договорились встретиться в одиннадцать сегодня вечером».

— Как он поступил дальше?

— Он снял пиджак, и я заметила, что под мышкой в кобуре лежит револьвер. Он отстегнул ее, положил на стол и пошел принимать душ.

— Вы не смогли бы опознать этот револьвер?

— Нет, сэр, не могу. Я боюсь оружия, но оно в точности похоже на вещественное доказательство номер 30.

— У меня все, — закончил Гамильтон Бюргер, поворачиваясь к адвокату.

— Итак, когда это происходило? — спросил Мейсон.

— Когда он приехал в контору, было без четверти девять.

— И он сказал, что виделся с Кассельманом?

— Вот его точные слова: «Я только что разговаривал с человеком, который наверняка убил отца Стефани Фолкнер, и мы договорились встретиться в одиннадцать сегодня вечером».

— Вы хорошо их запомнили?

— Да.

— Но он не упоминал человека по имени Кас-сельман?

— Ну конечно, он имел в виду Кассельмана…

— Я не спрашиваю, кого он имел в виду. Я спрашиваю, называлось ли имя Кассельмана?

— Нет, не называлось.

— У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон.

— Прошу выйти для дачи свидетельских показаний миссис Гарвин, — громко произнес Бюргер.

Миссис Гарвин, длинноногая, рыжеволосая молодая женщина, совершенно спокойно прошествовала вперед и села на стул. Она улыбнулась присяжным, положила ногу на ногу и выжидающе взглянула на прокурора.

— Вы жена Гомера Гарвина-младшего, который только что проходил свидетелем по делу. Я предъявляю вам вещественное доказательство номер 30 и прошу сказать, не приходилось ли вам видеть его прежде.

— Не могу утверждать, — улыбнулась она. — Я видела револьвер, очень похожий на этот, но я ведь не специалист в этой области.

— Где вы его видели?

— Муж оставил его на туалетном столике.

— Когда?

— Вечером седьмого октября.

— В какое время?

— Примерно в половине одиннадцатого.

— Вы видели этот револьвер восьмого октября?

— Да, сэр.

— И что вы сделали?

— Я позвонила мужу и сказала, что он забыл свое оружие.

— Когда вы ему звонили?

— Кгда встала и заметила этот револьвер.