Адвокат по сердечным делам

– Если для этого нужны лекарства…

– Нет-нет. Вы уже все передали. Поэтому я и иду на поправку.

Судя по всему, Машенька и впрямь была ангелом. Быть может, в темном лесу она оказалась потому, что ее в этот момент спустили с небес, выдав ей джинсы и сапоги и совершенно забыв о верхней одежде?

– А как у вас дела? – спросила она. – Надеюсь, у вас не будет из-за меня неприятностей?

У Евгении от этих слов едва не начался нервный тик. Это у Машеньки из-за ее головотяпства были неприятности. Да еще какие! Она едва не отдала богу душу.

– У меня все в порядке, – проговорила Женька. – Вам не стоит об этом думать. Старайтесь поскорее выздороветь. Если я буду знать, что у вас все хорошо, мне станет намного легче.

– Вам, наверно, интересно, что я делала одна на дороге, да еще и в таком странном месте? – спросила Маша, словно читая мысли Евгении.

– Вообще-то мне это показалось странным, – призналась она. – Но если вам трудно вспоминать, не мучайте себя. Ведь это дела не меняет.

– Я ехала из дома, – пояснила Машенька. – В город, на заработки. Меня согласился подвезти парень из соседнего дома, но по пути он стал вести себя развязно, говорить гнусности. Я сделала ему замечание, но он не унимался. В конце концов, он высадил меня в том месте, сказав, что будет рад, если я там замерзну. Я хотела поймать машину и добраться до города.

– А этот парень… – осторожно спросила Евгения. – Он не отобрал у вас куртку и сумку? Вас нашли без верхней одежды и без документов.

– Конечно, я уезжала из дома не с пустыми руками. При мне была сумка с документами и кое-что из вещей. Но этот мерзавец ничего у меня не отбирал. Он выставил меня на дорогу в том, в чем я до этого и была.

– Странно, куда же делась ваша одежда? Да и как вам сейчас быть, без вещей, без документов?

– Знаю только, что теперь мне обратной дороги нет, – горько сказала Машенька. – Домой я не вернусь…

Это была грустная история девчонки из маленького городка, типичная в своей безысходности.

Машенька росла без отца, в семье, в которой, помимо нее, было еще трое детей. Они перебивались с хлеба на воду, не жалуясь на судьбу, а терпя, как это только могут делать те, кто понимает, что лучше все равно не будет. Отец замерз по пьянке в снегу, когда девочке было двенадцать лет, и с тех пор вся забота о младших братьях и сестре легла на ее детские плечи. Мать надрывалась на трех работах, стремясь свести концы с концами. А Машенька тем временем училась готовить, стирать, зашивать прорехи в одежде. Все их нехитрое хозяйство, по сути, вела она. Она мыла малышей, укладывала их спать, водила их к врачу и в детский сад. Умаявшись, иногда она засыпала прямо на уроке. Излишне говорить, что отличницей она не стала, хотя, как говорили учителя, была не без способностей. Мальчишки за ней не бегали, хотя она была красивее многих девочек. Видимо, их отпугивала ее убогая одежда, скроенная из старых платьев матери.

– Единственным человеком, который относился ко мне тепло, был дядя Жора, наш сосед, – улыбалась Машенька. – У него всегда для меня была конфета в кармане, пряник или яблоко. Он гладил меня по головке, приговаривая: «Ешь, ешь!», а я представляла себе, что он мой отец…

Девочка и вправду надеялась, что когда-нибудь это может случиться. Жора забегал к их матери, запросто, по-соседски, когда нужно было починить кран или прочистить трубу, он оказывался всегда рядом. Да и по годам он был ровесником матери. Так что, как ни верти, лучшего жениха ей было не сыскать. Загвоздка была лишь в одном: дядя Жора был женат. Его жена, злобная, сварливая женщина, пользовалась нелюбовью всех соседей. Она терпеть не могла соседских детей и называла их оборванцами. Мужа она держала в ежовых рукавицах. Так что об их свадьбе с ее матерью не могло быть и речи, во всяком случае, пока несносная баба была жива. А та умирать не торопилась. Ей и на этом свете было у кого кровь попить.

После окончания школы девушка пошла воспитательницей в детский сад. Благо с детьми она обращаться умела. Об институте не могло быть и речи. Сидеть на шее у матери она не хотела. А в садике она была в любом случае сыта и при деле. Домой она приносила остатки еды, и жить им стало немного веселее.

В восемнадцать лет красота ее расцвела пышным цветом. С Машенькой стали заговаривать на улице, пытаясь познакомиться. Но она держала себя строго, помня рассказы матери о том, как некоторые негодяи пользуются доверчивостью молодых девушек. Мать говорила ей, что с ее внешностью, если, конечно, она не будет дурой, можно вполне устроить свою жизнь. На беду, намерения молодых людей по отношению к Маше не были серьезными. Увидев девушку в окружении младших братьев и сестры, они брали ноги в руки и устремлялись прочь.

В то же время у них дома стали появляться новые вещи: телевизор, покрывало на кровать, вкусные продукты в холодильнике. На ее вопросы мать только отнекивалась: «Потом узнаешь!» Машенька уже решила, что та собралась замуж, но никаких новых мужчин в их доме не появлялось. Разве только дядя Жора стал забегать к ним чаще, чем обычно.