Адвокатский калейдоскоп

В процессе по делу Ходорковского (*) и Лебедева часто говорят о нарушениях прав обвиняемых. Много слышно и о процессуальных нарушениях, которые допускаются в Мещанском суде, когда судья, неизменно игнорируя ходатайства защиты, мгновенно реагирует на любые прошения и замечания прокурора. Константин Евгеньевич РИВКИН, один из адвокатов объединенной команды защиты Ходорковского (*) и Лебедева, рассказал «Новой» о том, какова на самом деле ситуация с соблюдением в этом процессе принципа равенства сторон и права подсудимых на защиту. — Я никогда не встречал подобной степени «процессуального цинизма». За внешне вежливым обращением к нам и подзащитным совершенно очевидны предопределенные симпатии суда к одной из сторон. К какой именно — догадаться несложно. Возьмем стадию допроса свидетелей. Еще тогда нам, защитникам, показалось странным поведение судьи Ирины Колесниковой. Если прокурор завершал очередной допрос, не выяснив некоторые немаловажные для обвинения обстоятельства, судья устраняла эти «пробелы», задавая выгодные для прокурора вопросы. Однако окончательно наши сомнения развеялись, когда сторона защиты начала представлять суду доказательства невиновности обвиняемых.

Суд не позволил защите приобщить к делу многие из документов, опровергающих обвинение. Если нельзя было придраться к оформлению материалов, то суд выносил простое решение: изложенные сведения «не имеют отношения к существу дела».

Доходит до абсурда. Вот обвинение Лебедева и Ходорковского (*) в организации уплаты налогов векселями в одном из закрытых административно-территориальных образований, в частности, в 2000 году. Мы получили официальную справку о том, что в 2000 году никаких вексельных платежей в бюджет ВООБЩЕ НЕ БЫЛО. На что суд заявил, что… этот документ не имеет значения для существа предъявленного обвинения!

— Защита неоднократно указывала, что многие доказательства сторона обвинения получила незаконным путем. Что имеется в виду?

— Некоторые действия следователей квалифицировать иначе как фальсификацию очень трудно. Наглядный, но не единственный пример — указание в обвинительном заключении на некие приобщенные к делу корпоративные карты «Америкэн экспресс». По мнению следователей, они изобличают Лебедева в уклонении от уплаты налогов. Однако пресловутых карточек ни суд, ни прокурор Шохин показать нам так и не смогли. Их просто нет в деле. — Но ведь суд просто обязан исключать из дела подобные доказательства?! — Суд не удовлетворил НИ ОДНОГО ходатайства защиты об исключении из дела доказательств, полученных с нарушением закона. В подавляющем большинстве случаев речь шла о фактах неоспоримых. Например, я просил суд исключить из дела целый ряд документов, поскольку они не переведены на русский язык. Думал, что в ответ суд заявит о «несвоевременности» ходатайства. Но судьи пошли еще дальше, заявив о его «немотивированности»! В другом случае речь шла о протоколах обысков в офисном центре в подмосковной Жуковке. 9 октября 2003 года туда приехала следственная бригада Генпрокуратуры с силовой поддержкой и солдатами-срочниками в качестве понятых. Приехавшие собрали всех обитателей здания, включая официантов, построили в шеренгу и задали вопрос: «Есть среди вас адвокаты?»

Получив один утвердительный ответ, следователи выставили адвоката вон, чтобы не мешал торжеству законности, и, не имея надлежащих санкций на обыск, перевернули вверх дном кабинеты адвоката Дреля и депутата Госдумы Дубова. В соответствии с федеральным законом об адвокатской деятельности и адвокатуре обыск в любом адвокатском образовании может быть проведен только на основании судебного решения. В этом случае такого решения Генеральной прокуратурой истребовано не было. Для возбуждения же уголовного дела в отношении депутата Государственной думы и последующего проведения в отношении него следственных действий требуется согласие Государственной думы. После этого дело возбуждает лично генеральный прокурор.

Однако никакого уголовного дела против депутата Дубова на момент проведения обыска в его помещении не существовало. На приведенные доводы прокурор смог возразить только то, что «никаких процессуальных нарушений допущено не было». А суд в очередной раз безоговорочно с ним согласился.