Адвокатский калейдоскоп

Вымыслы были положены и в основу арестов наших подзащитных. Когда встал вопрос о заключении под стражу Лебедева, прокуратура, аргументируя такую необходимость, заявила о наличии у него недвижимости за границей. Естественно, защита сразу же предложила представить более точные сведения — в какой стране, какая именно недвижимость. Уличенные в профессиональной недобросовестности, обвинители далее этот довод не использовали. Хотя Лебедев оказался к тому времени уже в «Лефортове».

Глядя на происходящее, у меня складывается впечатление, что Мещанский суд обладает собственным УПК, Генеральная прокуратура — своим, причем секретным. Вот только у адвокатов какой-то недоброкачественный УПК, который продается на всех лотках…

— Как реагируют на это Ваши доверители?

— Платон Лебедев смотрит на ход процесса без иллюзий; он, как и его друг Михаил Ходорковский, заботится о защите своего доброго имени и уделяет большое внимание тому, чтобы сохранить репутацию в глазах всего цивилизованного мира. Он по-прежнему полагает, что уголовное дело сфальсифицировано от начала до конца. Его огорчают неприкрытые попытки властей ограничить в правах его и Ходорковского, а также предоставление судом прокурору беспредельных возможностей демонстрировать в процессе свою вседозволенность. Я, например, не помню, чтобы суд сделал хотя бы одно замечание Дмитрию Шохину за высказывания типа: «Враньем это называется» или «Защите представить нечего, кроме смешных инсинуаций». А в ходе допроса одного из свидетелей защиты прокурор Шохин договорился до того, что назвал подсудимого Лебедева «субъектом», а одного из защитников — «так называемым адвокатом».

— Многие чрезмерно эмоциональные действия и высказывания прокурора наталкивают на мысль, что он далек от беспристрастности…

— При упоминании Великобритании Дмитрий Шохин даже меняется в лице. Мало того, что туда уехали основные свидетели, а британские врачи присылают заключения о том, что Лебедев болен. Так еще именно в Англии зарегистрирована офшорная фирма «Статус сервис лимитед», при посредничестве которой, как полагает Генпрокуратура, Лебедев уклонялся от уплаты налогов. — А почему дело рассматривается так долго? И как получилось, что выступление стороны обвинения заняло почти полгода, а защите удалось управиться гораздо быстрее? — В нормальной судебной практике «хозяйственное» дело никогда не рассматривается быстро. Обычно назначается одно-два заседания в неделю. А дело по обвинению Ходорковского(*) и Лебедева уникально не только своим объемом (без малого 400 томов), но и тем, что заседания проходят ежедневно. Свидетели обвинения шли один за другим, так что их даже не успевали заслушивать. Допросы были весьма обстоятельными, с представлением документов. Потом мы узнали, что некоторые свидетели обвинения приезжали в Москву, а их отправляли обратно, потому что не успевали допросить.

При этом у прокурора не было никакой необходимости зачитывать протоколы допросов свидетелей на предварительном следствии. Закон на этот счет содержит четкое указание: такие протоколы оглашаются, только если есть существенные противоречия между выступлением свидетеля на суде и его же показаниями на предварительном следствии. Прокурор настаивал на том, что такие противоречия имеются, суд давал ему разрешение зачитать протоколы допросов, и в результате показания свидетеля как бы загоняли в рамки, очерченные предварительным следствием. А такие действия квалифицируются как нарушение и отечественным, и международным законодательством. Цитирую резолюцию ПАСЕ по «делу ЮКО-Са» от 25 января 2005 года: «Суд систематически позволял прокурору зачитывать протоколы предварительных допросов свидетелей и оказывать давление на свидетелей в зале суда, чтобы они подтвердили эти протоколы».

— А зачем прокурору тогда вообще вызывать свидетеля на допрос, если он и так рассказал все, что нужно обвинению, на предварительном следствии?