Адвокаты Гитлера. Правда о войне, или Почему врут историки

Гальдер, 22 июня 1941 года: «Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолёты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать…»

Часть II. «Предательство»

В своей своеобразной книге, сегодня с действительно уже никому не интересной гипотезой, Осокин привёл бесподобные и уникальные «свидетельские» показания-воспоминания очевидцев и участников событий тех последних дней, перед 22 июня. По воспоминаниям отца Осокина, тогда капитана и командира дивизиона, и других офицеров полка тяжёлой артиллерии (152 мм) в Прибалтике (270-й КАП 16 стрелкового корпуса 11-й Армии), наряду с утверждением, что части планомерно приводились в состояние полной боевой готовности, видно, что проводился и откровенный саботаж со стороны отдельных старших офицеров округа, служб штаба округа. И даже некоторых генералов из штаба ПрибОВО.

Ещё в начале мая полк убыл из Каунаса, где дислоцировался, в учебные лагеря (в 40 км от Каунаса и в 40 км от границы, недалеко от местечка Казлу-Руда, т. е. «Казлу-Рудские лагеря»), согласно «плану летнего периода обучения». В этом учебном центре (лагере) также находились ещё несколько частей – такой же полк тяжёлой артиллерии, танкисты. И в начале июня комполка пытался получить разрешение в артслужбе округа на получение со складов округа артбоеприпасов, 2–3 боекомплекта. Но не дали.

18 июня полк получил приказ «убрать в леса и тщательно замаскировать всю матчасть артиллерии и средства тяги». Но сам палаточный городок для личного состава – столовые, штабные палатки лагеря и пр. – остались на открытом месте.

19 июня в полк для проверки данного приказа прибыл зам. командующего округа (не совсем понятно, какой службы) и устроил разнос! За посыпанную песочком площадку «артиллерийского парка» в открытом поле, которая должна была быть спрятана в лесу.

А за неделю до нападения (примерно 15 июня) личному составу выдали смертные медальоны, противогазы из оружейки, ограничили отпуска и увольнения. И это делается именно при приведении частей в повышенную боевую готовность.

И действительно, 14–15 июня в штаб ПрибОВО поступила директива НКО и ГШ от 12 июня о повышении боевой готовности: «Для повышения боевой готовности войск округа… все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице, в лагеря, предусмотренные для них планом прикрытия… (согласно прилагаемой карте)». (Текст не дословный, т. к. для ПрибОВО данной директивы пока не опубликовано.) А 19 июня поступил приказ наркомата обороны «Л/г 0042 19 июня 1941 года… О маскировке аэродромов, воинских частей и важных военных объектов округов» (20 июня был ещё отдельный приказ для авиации округов № 0043). Возможно, с датами ошибся отец Осокина. Он пишет, что маскировку начали проводить 18 июня, но это скорее могло быть 19 числа (проверять выполнение приказа по маскировке генерал из округа мог и 19 июня). Но это не так важно… Интересно другое. Приказ о маскировке техники давал такие указания: «Округам, входящим в угрожаемую зону, провести… мероприятия по маскировке: складов, мастерских, парков и к 15.7.41 обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха». Однако никто в Прибалтике не стал дожидаться 15 июля!