Аэрофобия 7А

Неле снова села и взяла Фели за руку. Коснулась ее изящного серебряного помолвочного кольца с бриллиантом в полкарата.

– Вы назначили новую дату? – осторожно спросила она.

Фели моргнула и посмотрела в окно. Было только четыре часа дня, но уже сумрачно, и в парке один за другим зажигались фонари.

– Янек противоположность тому, что я ищу, – тихо сказала она. – Он не дикий, не хаотичный и вполне предсказуемый.

Она снова повернула голову к Неле.

– Но то, что я искала всю жизнь, постоянно пыталось меня уничтожить.

Неле сглотнула и вытерла указательным пальцем намечающуюся слезу в уголке глаза.

– Кому ты это рассказываешь? – грустно улыбнулась она. Неле и сама всю жизнь была жертвой собственной модели отношений. Ливио не первый, кто бил ее и хотел доминировать. Хотя первый, кто желал ей смерти и даже пытался убить руками фанатичного защитника животных.

Долгое время обе женщины молчали, просто держались за руки и слушали гудение холодильника и урчание кофе-автомата рядом с дверью.

Наконец Неле собралась с духом и сказала:

– Знаешь, мой отец всегда мне говорил, что человек влюбляется автоматически. И бессилен против этого неожиданного переполняющего чувства, настигающего как молния. «Влюбленность – это случайность», – говорил он всегда. А вот любовь… – Неле сделала короткую паузу, во время которой загорелся последний фонарь в парке, и природа окрасилась в серо-желтый цвет. – Любовь – это решение.

Фели кивнула, но Неле не была уверена, слушает ли она.

– Нет такого партнера, который подходил бы кому-то на сто процентов. Может, только на семьдесят или восемьдесят. И всегда найдутся люди, которые будут соответствовать другим двадцати или тридцати процентам. Вопрос в том, останется ли человек верен своему решению или каждый раз будет отказываться от него и искать дальше?

– У тебя умный отец, – сказала Фели, и Неле показалось, что по лицу у нее скользнула тень; возможно, Фели вспомнила день, когда Матс ушел.

– Ну так как? – спросила Неле и снова погладила помолвочное кольцо. – Что с Янеком? Ты приняла решение?

Фели тяжело вздохнула.

– Он все еще хочет жениться на мне, несмотря ни на что. Но я… – Она высвободила руку. – Я думаю. Я еще не уверена.

Фели взяла кружку с кофе, который уже наверняка остыл, и махнула рукой, словно отгоняя муху.

– Но сначала твоя очередь.

Неле почувствовала комок в горле и поднялась.

Она еще неуверенно стояла на ногах: слишком долго лежала, и мышцы ослабли.

– Ты права. Мне нужно поторопиться.

Она подхватила люльку со спящей Викторией, еще раз поблагодарила Фели за все, потом вышла из комнаты отдыха и отправилась в самый трудный путь в своей жизни.

Эпилог

Матс

Пока Матс падал через исчезающую дыру в вечное «ничто», в котором черный был самым светлым цветом, существовала лишь одна мысль, за которую он держался. Размышление, хотя и неспособное остановить самого падения, но сдерживающее его головокружительное вращение. Это была мысль о монете в один евро, которая постоянно падала на одну и ту же сторону. На орла, на которого Матс поставил. Десять нониллионов раз подряд. Десять тысяч нониллионов.

Единица с тридцатью одним нулем.

Именно так выглядели шансы, что Бога нет.

Бог. Последняя надежда всех атеистов, – думал Матс.

Но это математики и ученые, а не верующие теологи, разработали следующую формулу: факт существования Вселенной математически так же вероятен, как и предположение, что человек десять нониллионов раз подряд подбросит в воздух самую обычную монету и она столько же раз без исключения упадет на одну сторону. Одно-единственное отклонение, одна стотысячная секунды после Большого взрыва, и мира не существовало бы. Даже этого «ничто», через которое падал Матс.

Так что существование Бога, который стоит за всем этим, с научной точки зрения казалось намного более правдоподобным, чем ставка на нониллионы.

Пока Матс тщетно пытался визуализировать число с тридцати одним нулем, издалека он услышал тихий, очень знакомый голос. Он не понимал, что голос говорит, но мог видеть слова. Они выстраивались в длинную светящуюся фиолетовую цепочку; полярное сияние, к которому он мог потянуться. Силой мысли он ухватился за цепочку и остановил свое падение. Одновременно голос стал громче, и Матс решил, что наконец-то нашел спасение. Он думал, что умер. Иначе никак не объяснить, что он слышал Неле. Ее мягкий ласковый голос, без ненависти или упрека. Такой нежный и любящий.

– Ты меня слышишь, папа? – спросила она.

И он моргнул, как его научил доктор Ротх.

– Я тебе кое-что принесла, – сказала Неле и сделала ему подарок, который словно прожектором озарил темноту внутри его. Это был запах, который вытеснил все, что определяло его существование последние дни и часы: страх, душевную боль, мрак.

Матс по-прежнему находился в исчезающей дыре, но этот запах осветил ее казавшимися забытыми чувствами: надеждой, уверенностью, любовью.

– Это Виктория, – сказала Неле, и он жадно вдохнул младенческий запах маленького живого комочка, который, видимо, положили ему на грудь.