Аэропорт

Под вечер, еще засветло, произошел второй и последний «атомный» взрыв. Такое же несметное количество взрывчатки, как и в первый раз, а может, и больше, рвануло теперь уже в подвале, прямо под руинами КСП. На месте взрыва образовалась гигантская воронка, которая засосала в себя не меньше десяти бойцов, среди которых оказались Чикатило и Сергеич-Айболит, а еще весь запас БК и медикаментов.

Опять в воздухе стояли дым, пыль и гарь. Несколько колонн багажного отделения упали и увлекли за собой остатки потолка второго этажа.

Все живые оглохли. Они сидели или лежали на полу и едва могли слышать стоны раненых и умирающих, доносящиеся из‑под плит и снизу, из самой воронки.

Алексей на трясущихся ногах снова испытывал то саднящее чувство, которое и раньше порой посещало его на войне, когда, вместо того чтобы самому помогать раненым, он снимал, как это делают другие. Из носа и из ушей на его грудь и на камеру стекала кровь. Руки дрожали. Сердце отплясывало бешеную лезгинку. Вторую, последнюю камеру от пыли теперь уже никогда ни протереть, ни продуть. Нужна новая. «Кому?» — он улыбнулся серыми от пыли губами.

Вокруг него люди откапывали самих себя и товарищей. И потом первым делом искали патроны.

Взрыв был такой силы, что согнул ствол у одного из автоматов и треногу у ДШК, которую вообще невозможно согнуть.

— Вiдкопуемо товаршiв, кого зможемо, потiм перевiрка БК та секторiв [авт. — обстрела] по периметру[181], — спокойно, как ни в чем не бывало, командовал Степан. Он был жив, даже не ранен. Голос вернулся к нему.

— Тритон, Тритон, вытащи меня, — стонал Паровоз, которому упавшая сверху плита придавила ногу по колено. Другая искалеченная взрывом нога болталась поверх плиты и была сломана в двух или трех местах. И дыры под коленом торчала окровавленная кость.

Нужно было торопиться. Сверху в любой момент могла упасть еще одна огромная плита, повисшая над ними на сухожилиях арматуры, как дамоклов меч.

Тритон попытался. Ничего не вышло. Алексей, Салам, Скерцо, Людоед и еще три бойца, раздирая руки о холодную плиту, надрываясь, выкашливая пыль и матерясь, попытались сдвинуть ее все вместе. Бесполезно. Они лежали рядом и задыхались от усилия. Юрка понял, что не выбраться. Он перестал стонать и спокойно так вдруг проговорил:

— Тритон, режь мне ногу. Меня жена домой не пустит, если я не вернусь.

Никто не засмеялся. Тритон вколол парню свой тюбик буторфанола, а Салам пошел к Степану за водкой и ножовкой. Вроде у того раньше была.

В этот момент сверху раздался скрежет, и плита весом в тонну, не меньше, сорвалась вниз и погребла под собой самого раненого, а с ним Тритона и Людоеда. Из‑под нее не доносилось ни звука. Все трое погибли на месте.

Снизу, из воронки, продолжали взывать о помощи. Одного оттуда вытащили с проломленной головой и перебитой рукой. Он был жив и в сознании. Среди остальных, оставшихся под завалами, лишь трое подавали признаки жизни. Они продолжали кричать, звать на помощь. Сергеич молчал.

— Пацаны, пацаны, помогите, не оставляйте нас, — молил снизу Чикатило.

— Держитесь, пацаны. Мы вас вытащим, — врали сверху. А что еще они могли сказать?

Степан отозвал Салама в сторону, обнял его за плечи и тихо сказал:

— Салам, уся надiя на тебе. Ти мусиш пiтi i пригнати сюди МТЛБ з лебiдкою. Ми мусимо витягнути звiдси ycix. Одна надiя на тебе. Kpiм тебе, нiхто не зможе[182].

— Есть, командир, — коротко ответил Салам.

Степан протянул ему стопку снаряженных магазинов.

— У меня есть четыре, — ответил Салам. — Вам самим пригодится.

Они обнялись. Салам направился к Алексею.

— Давай, дядя Леша, не болей, — сказал он.

— Ты куда? — спросил Алексей, отрываясь от камеры.

— Как куда? Спасать мир. Может, и тебя спасу. Прощай!

Салам с легкостью перепрыгнул через подоконник и побежал по взлетке в направлении Песок... Всего‑то три километра под огнем... По пересеченной местности... Ерунда. Все смотрели ему вслед. Кто с завистью, кто с надеждой. Салам бежал легко, словно на тренировке, небольшими зигзагами, будто уворачивался от пуль.

— Киборг, — прошептал Алексей ему вслед и стал сразу смотреть, как он его снял.

В этот момент пробилась зона. И всем пошли сообщения и звонки. Даже у Алексея зазвонил телефон. Он, не глядя, резко схватил его. Это была не Ника. Это была Кэтлин.

— Hi, Alexei. How are you? Are you still inside the Airport?[183]

— Yes[184].

— They say on the Russian news that the Airport has fallen. So it is not true, is it?[185]

— No[186].

— Are you doing OK?[187]

— I am fine, thank you. Just can’t transmit photographs any more. No signal most of the time[188].

— That’s OK. Right now we don’t need photographs, we need news[189].

— The news of the day being that the Airport is still holding[190].

— Thank you so much. Everybody says the Ukrainian troops at the Airport have surrendered[191].

— It’s a lie[192].

— Great. Could you do me a favor and describe the atmosphere inside the Airport[193].

— It is jubilant[194].