Aeternum bellum (бесконечная война)

Рихард же, напротив, свободно вступал в беседу то с одним, то с другим, обсуждая проблемы, о которых Конрад не имел понятия, и представлял собеседникам сына. Мужчины пожимали руку отпрыску дома Виттельсбахов, женщины умилённо смотрели на красивого юношу, а тот чувствовал себя породистой собакой на выгуле, которую каждый норовит погладить. С каким удовольствием восемнадцатилетний волшебник отправился бы сейчас с Гизелой на берег Рейна или на один из её любимых ромашковых лугов. Искусственные ароматы, фальшивые улыбки, бессмысленные словоизлияния – всё угнетало молодого чародея.

Но Конрад не привык сдаваться. Не желая выглядеть дикарём, стараясь приноровиться к обществу, он улыбался, склонял голову в приветствии и даже пытался поддерживать разговор под благосклонным взглядом отца, довольного его поведением. И всё же испытал огромное облегчение, когда в зале появилась долгожданная чета владельцев этого роскошного приюта для избранных, и на него перестали обращать внимание.

Вечер был в разгаре. Поцеловав руку даме, с которой оживлённо беседовал, Рихард вернулся туда, где его ждал сын, и взял с подноса бокал вина – третий за сегодня. Глаза его блестели, и чувствовал он себя вполне комфортно. И Конрад, несмотря ни на что, восхищался отцом. В пору юности старший Виттельсбах вёл светский образ жизни и сейчас вновь с наслаждением купался в том, что когда-то являлось его естественной средой обитания. Глядя на родителя, выросший на воле молодой человек слегка завидовал его свободе обращения в чуждом ему самому мире, который никогда не станет для него родным.

Благодаря редким откровениям Рихарда, сын знал, что женился тот рано, вступив в брак по воле родителей. Жена из испанской ветви Бурбонов тоже оказалась очень юна. Обоим повезло, молодые люди полюбили друг друга. Конрад помнил те времена. Эстефания стала хорошей матерью, и отец тогда вёл себя иначе. Эти счастливые воспоминания о мире и покое, как в семье, так и за стенами их дома, юноша бережно, словно драгоценный камень, хранил в укромном уголке сознания. О них не знал никто, даже Гизела.

А потом случилась беда. Когда родился Карл, что-то пошло не так, и мама умерла. С тех пор и посуровел Рихард, именно тогда он и отказался от светских развлечений, так нравившихся им с Эстефанией, посвятив себя воспитанию сыновей…

Конрад оторвался от размышлений, когда рядом остановились две юные, как ему сначала показалось, девушки. И изумился, поняв, что одна из них – ровесница отца. Та представила Виттельсбахам дочь – Габриэле. Рядом с высоким, широкоплечим атлетичным юношей все женщины казались маленькими и хрупкими, но Габи, как называла её мать, перекрывала все стандарты: макушка изящной головки находилась на уровне груди молодого мага, и чтобы поцеловать маленькую ручку, ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое.

Несмотря на крохотный рост, Габриэле была такой хорошенькой, что в груди Конрада что-то ёкнуло. И, если бы не его романтическая влюблённость в Гизелу, кто знает, во что вылилось бы это знакомство. К тому же девушка оказалась очень неглупой, и молодые люди легко поддерживали разговор, находя предостаточно интересных тем. Конрад даже испытал чувство сожаления, когда старшая дама, окликнув дочь, повела её дальше – вглубь огромного зала.

Чародей вздохнул. С уходом единомышленницы вечер вновь потерял для него свою прелесть. Чувствуя, как в нём растёт раздражение, юноша, взяв с подноса бокал, залпом опорожнил его и немедленно пожалел об этом. Незнакомый с алкоголем организм отреагировал соответственно и мгновенно. Перед глазами всё закружилось, мысли спутались, гул толпы превратился в рёв огромного чудовища. Бросив случайный взгляд на белого, как полотно, сына, всё ещё сжимавшего рюмку в руке, Рихард тоже побледнел и, аккуратно миновав человеческие преграды, подхватил того под локоть, удержав от падения.

Колдун осторожно вывел молодого мага на свежий воздух, предусмотрительно наложив заклинания «эванескунт» и «силенциум». Это произошло вовремя. Так плохо Конраду не было никогда, и с этого момента он навсегда зарёкся прикасаться спиртным напиткам. Но самое страшное ждало юношу впереди – гнев отца.

Эванескунт (лат. evanescunt – исчезнуть). Заклинание невидимости.

Силенциум (лат. silentium – тишина). Заклинание, заглушающее звук.

– Вы – принц крови изволили сегодня напиться, как сапожник! – ревел Рихард. – И, не подоспей я, какой конфуз, если не сказать – позор, ждал бы нашу семью! Невыдержанного потомка Виттельсбахов тошнит на паркет гостеприимных хозяев. Нонсенс!

– Я выпил всего один бокал, – защищался ещё не пришедший в себя Конрад. – И даже не подозревал, к чему это приведёт.

– Что?

Ходивший по комнате отец остановился.

– Всего один? Но почему такая реакция? Для вашего роста и веса бокал – это очень мало.

Сын угрюмо пожал плечами. Рихард долго смотрел на него, а потом сказал: