Афанасий Никитин

Совершенно случайно зашли на сайт «Смоленского военного некрополя» – и там нашли Афанасия Никитина! Он родился в 1903 году, был призван на военную службу Смоленским горвоенкоматом, участвовал в Сталинградской битве, был два раза ранен. После ранения остался в действующей армии, служил поваром отдельной учебной роты. Был награжден медалью “За боевые заслуги” После войны Никитин демобилизовался и вернулся в родной Смоленск. Скончался в 1971 году, похоронен на Тихвинском кладбище Смоленска. Судя по фото на сайте некрополя, могила его почти исчезла, надпись на надгробном памятнике прочитать сложно. Но факт есть факт – этого человека звали Афанасий Никитин, и он похоронен в Смоленске. Но это другой Афанасий Никитин. А от того, что нам нужен, не осталось ничего – ни креста, ни могилы. Сегодня, видимо, в Смоленской области нет ни кенотафа (могилы без тела), ни какой-то таблички, извещающей, что в смоленской земле покоится один из самых известных русских путешественников.

Есть в этом какая-то щемящая трагическая нота. Афанасий шел домой, прекрасно понимая, что ничего хорошего его в Твери не ждет. «Непросто представить, как сложилась бы судьба Афанасия, если бы он после путешествия вернулся бы в Тверь, – говорит историк Григорий Бакус. – Скорее всего, ему бы пришлось отвечать за потерю товара и кораблей, которые он арендовал на паях с другими купцами». Можно добавить, что другие купцы повернули домой еще из Дербента («заплакав»), к тому времени уже давно вернулись в Тверь и появление Афанасия, которого, скорее всего, считали сгинувшим в чужих землях, могли воспринять не очень хорошо. Мол, оторвался от коллектива, бродил где-то несколько лет, а что теперь? Даже рассказы об Индии ему не помогли бы.

Впрочем, здесь мы снова вступаем на зыбкую почву домыслов и догадок. Все, что мы достоверно знаем – что Афанасий Никитин в Тверь не вернулся. Умер в дороге, успев передать свои тетради с наказом доставить их куда надо. Доставили. Если бы нет – и книги бы никакой не было.

* * *

В известном советском фильме «Афоня» (который снимался по соседству с Тверью, в Ярославле) есть такой эпизод. После долгих лет отсутствия сантехник Афанасий Борщов возвращается в родную деревню, где жизнь идет своим чередом. Узнает, что друг его женился и завел ребенка. Что тетка Афони, единственный родной человек, умерла, не дождавшись его возвращения. Что родной дом стоит с заколоченными окнами. Есть там такой момент: Афанасий идет по деревенской улице и слышит, как где-то женщина сзывает домой детей: «Афоня, иди домой!»

«Афоня, иди домой!» Не оставляет ощущение, что в судьбе сантехника Афанасия проглядывают контуры судьбы его тезки-купца – хотя, конечно, режиссер Георгий Данелия никакого такого смысла в образ главного героя не вкладывал. Просто это такая русская-русская история о том, как человек пошел из родного дома неведомо куда, поманила его Жар-птица, мечта о лучшей жизни, жажда впечатлений, звонкая романтическая русская судьба – и не вернулся, никто его больше не видел. У каждого в родне наверняка есть такой «Афанасий». Его и жалеют, и горюют о нем, и мама старенькая плачет, вспоминает, и друзья хмурятся, и невеста стоит в дверях печальная. Жил человек, вдруг собрался, ушел и пропал – где его носит теперь, жив ли, в каких дебрях сейчас бродит? Как Афоня Борщов в фильме говорит своему другу-штукатуру: «Ты хоть напомни, чтоб я тетке написал, а то я как переехал, адреса ей не оставил».

И жалко его, дурака, и в то же время какая-то гордость в этой жалости подспудная присутствует. Потому что кто знает: вернется бродяга домой, переступит родной порог, и что-то из-за пазухи достанет – платок персидский, перо Жар-птицы или рукопись «Хождения за три моря». И все поймут, что не зря они горевали, не зря ругали-проклинали, он оказался совсем не таким балбесом, каким его считали.

«Хождение за три моря» – это же, в сущности, оправдание всех русских людей, которые уходили бродить в поисках лучшей жизни, скитались, страдали, маялись, но домой не вернулись. Это же сюжет детской сказки про Колобка. Колобок укатился из дома, пережил разные приключения (своего рода «Хождение за три леса»), а потом его съели. Если б знал, что ожидает такой финал, остался бы дома? А если бы Афанасий знал, что домой не вернется, пошел бы в Индию? Ответа нет. Но почему-то хочется верить, что пошел бы.

«Больше всего на смертном одре мы будем жалеть о том, что мало любили и мало путешествовали», – сказал Марк Твен, который в этом (путешествиях) понимал толк. И с ним трудно не согласиться. «Какое счастье вовремя умереть для человека, не умеющего в свой час ни сойти со сцены, ни идти вперед», – написал Александр Герцен, еще один наш великий изгнанник, и это тоже точные слова.