Афера

В пятницу обедали в баре «Забияка» – месте, о котором Зола никогда прежде не слыхала. Как сказал Тодд, они с Марком просто хотели угостить ее хорошей едой. Но стоило ей войти в заведение, как она поняла: что-то затевается. Марк и Тодд ждали ее в угловой кабинке, оба в новых костюмах, оба небритые и оба в странных новых очках: Марк в круглых с черепашьей оправой, Тодд – в узких, без оправы, в европейском стиле.

Она села за стол напротив них и спросила:

– Так, что происходит?

– Ты на этой неделе ходила на занятия? – вопросом на вопрос ответил Тодд.

– Пыталась. Во всяком случае, одну попытку сделала. Вас я там что-то не заметила.

– А нас там и не было, – признался Марк. – И тебе не советуем туда ходить.

– Разве это не прекрасно, Зола? – воскликнул Тодд. – Никогда больше не видеть Школу. Перестать волноваться из-за адвокатского экзамена!

– Продолжай, – сказала Зола. – Кстати, где вы взяли эти костюмы?

Официант принял у них заказ на напитки. Ребята заказали пиво, Зола – содовую.

– А это наш новый образ, – объяснил Марк. – Мы теперь адвокаты и должны выглядеть соответственно, хотя – учитывая ту сферу, какой занимаемся мы, – и не слишком круто. Адвокаты по делам о вождении в нетрезвом виде, как ты знаешь, редко красуются на обложке «GQ»[29].

– Понятно. И кому же это так приспичило, что они наняли вас?

– А мы повесили свою собственную вывеску, – ответил Тодд. – Наняли сами себя. Юридическая контора «Апшо, Паркер и Лейн». – Он протянул ей новенькую визитку с названием фирмы, адресом и номером телефона.

Зола внимательно изучила ее и осведомилась:

– Вы ведь шутите, правда?

– Мы абсолютно серьезны, – возразил Марк. – И нам нужны сотрудники.

Зола тяжело вздохнула, медленно подняла руки и произнесла:

– Ладно. Больше вопросов не задаю. Объясните мне, что происходит, или я ухожу.

– Никуда ты не уходишь, – заявил Тодд. – Мы съехали со своих квартир, бросили Школу, поменяли фамилии и нашли способ немного подзаработать: собираемся выдавать себя за адвокатов, будем толкаться в уголовных судах в поисках гонораров – наличными, разумеется, – и надеяться, что нас не поймают.

– Нас не поймают, – заверил Марк. – Слишком многие занимаются тем же, чем собираемся заниматься мы.

– Но у остальных есть лицензии, – напомнила Зола.

– Откуда ты знаешь? Никто никогда не проверяет. А клиенты вообще понятия не имеют ни о каких лицензиях. Они до смерти напуганы, ошарашены, им и в голову не придет спросить. Мы же тогда, в тюрьме, не попросили Даррелла Кромли показать лицензию.

– Это подсудное дело, – сказала Зола. – Я не так хорошо училась в Фогги-Боттом, но знаю, что заниматься адвокатской деятельностью без лицензии противозаконно.

– Только если тебя поймают, – уточнил Марк. А Тодд добавил:

– Конечно, риск есть, но все не так уж страшно. Если что-то пойдет не так, мы просто снова исчезнем.

– И мы думаем, что сумеем таким образом скопить кое-какую наличность, свободную от налогов, разумеется.

– Вы сумасшедшие.

– Нет, на самом деле мы очень сообразительные. Мы прячемся на глазах у всех, Зола. Прячемся от своего хозяина. Прячемся от служб, ведающих студенческими кредитами. И при этом делаем хорошие деньги.

– А ваши долги?

Марк глотнул пива, вытер губы и наклонился к ней поближе.

– А с долгами будет вот что. В один прекрасный день Школа осозна́ет, что мы слиняли, но ничего предпринимать не станет. Почтенные юридические школы в таких случаях уведомляют Министерство образования, а потом пудрят ему мозги насчет того, сколько денег они должны вернуть. Бьюсь об заклад, Фогги-Боттом не захочет возвращать ничего, поэтому станет держать язык за зубами, а денежки оставит себе. Мы будем регистрироваться в соответствующих службах по электронной почте, создавая впечатление, будто исправно посещаем занятия. Выпуск в мае, и, как вы знаете, мы должны подписать план возмещения кредита, который вступает в действие через полгода после окончания учебного заведения. А поскольку мы ничего возмещать не станем, нас спишут в бесследно исчезнувшие.

– Ты, например, знаешь, – перебил его Тодд, – что в прошлом году таких бесследно исчезнувших выпускников был целый миллион?

Зола пожала плечами: то ли знала, то ли нет.

Марк продолжил:

– Таким образом, у нас есть некоторое время – девять или десять месяцев, – прежде чем наши долги начнут считаться просроченными. А к тому времени мы накопим денег и всем покажем, на что способно наше маленькое юридическое предприятие.

– Но отказ от уплаты долга есть отказ от уплаты долга – это гарантированное судебное дело, которое вы не сможете оспорить.

– Только в том случае, если нас найдут, – ухмыльнулся Тодд. – Мой сервисер[30] работает на какой-то потогонке в Филадельфии. У Марка – в Нью-Джерси. А твой где? Напомни.

– В Чеви Чейзе.