Афера. Роман о мобильных махинациях

– Дело не в том, верю я тебе или нет. Дело в рисках! – воскликнул Штукин и, выскочив из-за стола, принялся ходить по кабинету. – Триста тысяч – огромные деньги, к твоему сведению. – Картье мысленно рассмеялся, вспомнив, что еще несколько дней назад триста тысяч не казались ему такими уж большими деньгами, а сейчас они для него все равно, что звук разбитой за окном бутылки.

– И вообще… – Штукин брезгливо поморщился, – мерзость все это.

– Что именно? – искренне не понимая его, наклонил голову Картье и стал немного похож при этом на остроухую немецкую овчарку.

– Что, что? – сварливо продолжил Штукин. – Все эти взятки, откаты, все это, с позволения сказать, дерьмо, без которого не существует нынешнее общественное и бизнес-сознание не только в России, но, как мне кажется, вообще во всем мире. Что случилось с людьми? Что с ними происходит?

– Люди всегда любили деньги, – тихо вставил Картье.

– Да я и не спорю! – взвился Штукин, и Картье увидел, что его институтский приятель откровенно плохо владеет собой. У Кости дрожали пальцы. Плохой признак. Неврастения. И это еще как минимум. «Ах ты, слабачок», – неласково подумал Картье, поглядывая на Штукина, а тот тем временем все больше неистовствовал и даже начал заикаться:

– Я не оспариваю роль денег в жизни человечества! Но нельзя настолько быть к ним привязанным, все измерять только в деньгах! Ведь есть же, в конце концов, множество таких вещей, по своей важности стоящих гораздо выше, чем деньги.

– Например, какие? – Картье знал ответ. Он готов был рассмеяться в лицо «этому ханже» и с удовольствием поступил бы именно так, если бы мог.

– Вера, например! – пафосно взвизгнул Штукин. – Бескорыстная, святая вера в Господа! Вот то, что невозможно измерить никакими деньгами!

– Ну конечно! – не вытерпел Картье. – Так вот прямо и нельзя?! Церковь, что католическая, что православная, что любая другая, известная «бессребреница». – Картье был сам сарказм. – Одни безакцизные сигареты и спирт от Московской патриархии возводят веру в ранг ценнейшего актива, измеряемого миллионами долларов. О чем ты говоришь, Костя, дорогой ты мой?! Ведь что получается?! На спаивании народа, на его, так сказать, скуривании попы нажрали себе такое брюхо, что хоть на тележке вози, как у барона Апельсина в сказке про Чиполлино. Помнишь? У нас теперь сословное общество. Чиновники, депутаты, сенаторы – это новые дворяне, потом вот это самое курительно-бухательное духовенство, чертовы попы, затем купечество… И, разумеется, так называемый «простой народ». Вся эта сволота называет нас именно так. Ты согласен быть «простым народом»? Я нет. И Шедин этот из «МДС» не согласен. Не стоит позволять группировке мерзавцев считать себя выше, не так ли? И потом, где ты сейчас видел бескорыстную веру? Человек, по-твоему, приходя в церковь, молится за мир во всем мире? Да хрен там! Он просит себе лавандоса побольше да машину побогаче! Может, и не в таком наборе, но все человеческие просьбишки в конечном итоге сводятся только к этому! Только вот мать просит за детей. Но опять-таки о чем она просит? Чтобы выросли здоровыми да богатыми. Чтобы жениха хорошего дочери. Богатого, заметь! Бедный жених никому в рог не уперся! Деньги, Костя, – это то единственное, что теперь объединяет людей. Это всемирный эквивалент счастья. Но хочу тебе сказать, что Бог он не Ермошка, он видит немножко. Вот мы с тобой зарабатываем честно, не так ли?

– Ну разумеется! – Штукин даже привстал на стуле, до того ему хотелось, чтобы все видели, что он человек честный и копейки не украл. И это было так. Картье же, по своему обыкновению, цинично дурачился, содрогаясь от внутреннего смеха. Шут гороховый, что с него взять. Шут с мозгами профессора математики.

– Поэтому нам не в чем упрекнуть самих себя. Это я к чему говорю? К тому, что все равно Бог видит, кто и каким образом наживает. Мы с тобой честно, можно сказать, даже праведно. Работаем, ничего нигде и ни у кого не воруем, не крадем, взяток не берем, значит, к нам Бог милостив. Это как раз к твоему вопросу о вере. Ведь ты и я, мы оба, верим в Бога, притом именно так, как ты и сказал, то есть искренне и бескорыстно. А взять, к примеру, этого Шедина. Он кто? Конечно же, он взяточник, мздоимец, сквалыга – одним словом, сволочь он. Здесь все понятно. И он нагрешил уже достаточно для того, чтобы, скажем, заболеть раком или, допустим, попасть под машину. Такие люди, как он, именно так и заканчивают свою жизнь. На плахе. И мы в его падении существенной роли уже не сыграем. Зато он очень даже может сыграть существенную роль в нашем финансовом укреплении, возвышении, становлении и тому подобное. Шедин и такие, как он, – лишь наши инструменты. Не нами установлено, что голыми руками невозможно ничего добиться. А инструмент – это расходная штука, когда он изнашивается, то его просто выбрасывают и заменяют новым. Так будет и с этим Шединым.