Афера. Роман о мобильных махинациях

– Да как-то не похож он на жлоба… Жлоб это такой здоровый детина, что называется, «от сохи», мать прачка, отец слесарь, вырос на улице, отслужил в армии, живет по понятиям, мутит с полублатными бизнесочки а-ля автосервис, рассекает на «Брабусе», имеет между бровей даже и не складку, а целый гранд-каньон от того, что вечно напускает на себя вид сосредоточенной серьезности. Считает, что весь мир у него в кармане, при этом патологически жаден и безвкусен до ужаса. У него телефон звонит голосом Расторгуева из «Любэ»: «Давай за них, давай за нас». Узнал, что помолвка – это круто и модно, и дарит на помолвку будущей супружнице своей колечко с, мать его, черным бриллиантом, больше похожим на активированный уголь, что, конечно же, тоже очень круто, ведь колечко стоит тридцатку гринов! В личной жизни неразборчив. Имеет легкое хроническое венерическое заболевание, о чем в силу уверенности в том, что уж с ним-то такого никогда не может быть, даже и не догадывается. Говорит приземистым баском, и кадык так и ходит на шее, будто это поршень в цилиндре его «Брабуса». Вот, душа моя, кто такой истинный жлоб, – вдохновенно закончил Картье и уставился на Лену, впечатленную его экспромтом.

– Ты в ударе, – она улыбнулась, – ладно, так и быть. Пусть будет по-твоему. Пусть твой жлоб будет таким, как ты его описал, а мой будет похож на Костю. Пусть это будет жлобство явное и жлобство тайное. Идет? – Картье кивнул. – Костино жлобство в его самомнении и занудстве. Представь себе зануду с чрезвычайно завышенной самооценкой. Представил? Это мой муж. Он считает себя кем-то вроде мессии, но не для окружающих, а для самого себя. Уверен в своей исключительной гениальности и совершенно сам собой удовлетворен.

– Гм… Часто онанирует? Ты ловила его за этим делом? – развязным тоном спросил Картье. – Если это так, то ничего страшного. Все делают это, когда партнер уже не так доставляет, как раньше. Онанизм, тем более мужской, это вход корабля в гавань измены. Предтеча похода «налево». Может и не случиться, но, как правило, случается. Мы, мужчины, народ весьма любопытный, всю жизнь ищем, у кого же из вас поперек.

Лена посмотрела на него с нескрываемым изумлением:

– Послушай, да ты же совершенно невообразимый пошляк! Но если немного подумать, то в твоих словах почти все истинная правда. Нет, я не замечала, чтобы он онанировал. Мне кажется, что он вообще не знает, что это такое.

– Он что, импотент? – хмыкнул Картье.

– Физически нет, морально да. Он пренебрегает мною, а я его очень люблю, хочу быть с ним, но вместо этого всякий раз получаю какие-то невнятные отговорки…

«Все. Если сейчас она начнет говорить со мной о том, что у нее с мужем год не было секса, то мои шансы на эту женщину невелики. Таким делятся с подружками, значит, она воспринимает меня, словно свою подружку и мужчину во мне не видит». – Картье невольно причмокнул, что было истолковано Леной, как несомненное сочувствие.

– На самом деле я все объясняю очень примитивно, просто не хочу тебя посвящать в подробности, но поверь, что для моего сегодняшнего состояния есть повод. Мы ссоримся редко, но метко. Сегодня он довел меня, как видишь, до предела, он замечательно умеет это делать. – Здесь она спохватилась, что, должно быть, уже сказала много лишнего, но Картье, увидев это, ласково потрепал ее по плечу:

– Леночка, мне можно говорить все. Я ведь друг. Твой друг. Хоть я и не верю в долгую дружбу между мужчиной и женщиной, но в течение какого-то времени она возможна, покуда…

– Что «покуда»? – неожиданно быстро откликнулась она.

– Покуда эта дружба не перерастет в нечто совершенно иное.

Она задумалась. Опустила голову, и Картье потерял контакт с ней, словно на время вышел из тоннеля. Вернее, какой еще «тоннель»? Это называется иначе…