Афера Сатаны (ЛП)

— Тогда почему он это сделал? — огрызаюсь я, разъяренная насилием над ней. Насилием надо мной. Насилием над всем этим гребаным сообществом. Мы все подвергаемся насилию в той или иной форме, все по вине одного и того же проклятого человека — нет. Дьявола. Самого гребаного Сатаны.

Она смотрит на свои колени, дрожь пробегает по ее ловким пальцам. Это те самые пальцы, которые утирали многочисленные слезы, убирали волосы с моего лица, помогали мне подняться после падения. Она и сама была еще ребенком, когда родила меня, и даже близко не достигла той зрелости, которая должна была быть у матери ребенка.

Она не идеальна, но она лучшая мать, о которой я могла бы попросить, учитывая хрупкость ее рассудка. Ее разум распадается на части прямо на моих глазах. Это длится уже восемнадцать долгих лет, и она так близка к тому, чтобы сломаться. Я чувствую это в своих костях, и это знание посылает новую порцию паники в мою кровь. Она сжимает мои легкие, как питон, медленно, но верно отправляя меня в раннюю могилу.

— Почему он делает все это здесь? — шепчет она себе под нос. Эти слова не предназначались для меня, но я все равно их услышала.

— Давай уйдем, — тихо, умоляюще говорю я. — Пожалуйста, мамочка. Ты знаешь, что он злой. Ты знаешь это. Мы можем убежать вместе и начать новую жизнь вдали от него. Там, где он никогда нас не найдет.

По ее щеке скатывается слеза. Она быстро вытирает ее, словно ее там и не было.

— Я не могу, — говорит она, ее голос ломается. Из ее рта вырывается рыдание. Она тут же прикрывает рот рукой, заглушая звук.

Но вы не можете заглушить сердечную боль. Она громкая и болезненная. Даже когда вы скорбите и исцеляетесь, она остается на заднем плане, возвращаясь в вашу жизнь как раз тогда, когда вы думаете, что преодолели ее.

Мама хорошо знакома с сердечной болью; она испытывала ее с того момента, как лишилась собственной жизни. Теперь она всего лишь оболочка женщины, а ее душа готова найти что-то получше.

Новые слезы текут по моим щекам. Отчаяние поднимается на поверхность. Потому что я не хочу, чтобы мама оставляла меня. Я хочу, чтобы мы уехали отсюда.

Я хочу, чтобы она нашла это что-то получше со мной. Вместе.

Поднявшись, я бросаюсь к ней и сажусь рядом. Как только я заключаю ее в объятия, она полностью выходит из себя. Она рассыпается на мелкие кусочки в моих руках. Я хочу поднять эти кусочки, но они, как песок, ускользают сквозь пальцы.

Поэтому я делаю единственное, на что способна прямо сейчас. Держу ее. Утешаю ее. Люблю ее.