Аферист Его Высочества

Неофитов начал свои поиски с последнего места – и не ошибся. Грибков видел человека, заказавшего у Сизифа «Портрет Карла V». Вернее, его видела супруга Сергея Ивановича, добрая разговорчивая женщина, не чаявшая души в своем муже. Будь иначе, она бы давно разогнала всех мужниных приживал, и в первую очередь этого пьяницу Саврасова. А с постояльцев их дома взимала бы квартирную плату сама, ежемесячно и без всяческих задержек.

– Да, приходил к господину Костолевскому один человек, – ответила она на вопрос Африканыча, не разыскивал ли кто пару-тройку месяцев назад его приятеля Сизифа.

– Один приходил? – задал уточняющий вопрос Африканыч.

– Один. И всего раз. А более к господину Костолевскому никто никогда не являлся…

– А что тому человеку было нужно от моего друга? – продолжал расспрашивать женщину Африканыч, наученный горьким опытом того, что лучше показаться навязчивым и все подробным образом разузнать, нежели остаться в неведении, хотя бы и в малом.

– Так, насчет картины, – ответила Грибкова.

– То есть?

– Тот человек, что приходил к господину Костолевскому, хотел заказать у него картину, – пояснила женщина.

– Ну, и заказал?

– Заказал, – ответила супруга художника.

– А вы не знаете, какую? – спросил Африканыч.

– Нет. Но господин Костолевский очень долго над ней работал.

– И больше никто в это время не заказывал у господина Костолевского картин?

– Нет, никто, – ответила Грибкова.

– Ни до, ни после?

– Нет.

– Он был местный, приезжий?

– Не ведаю.

– А вы как бы подумали?

– Я и подумала… – раздумчиво ответила женщина.

– Что, что вы подумали? – заторопил ее Неофитов.

– Я подумала тогда, что, вот, человек приехал наверняка издалека…

– А откуда приехал, он вам не сказал, – скорее утвердительно, нежели с вопросом произнес Африканыч.

– Нет.

– Та-ак, – протянул «дознаватель». – А как выглядел этот человек?

Женщина промолчала.

– Ну, какой он был из себя? Молод, стар? – продолжал спрашивать Самсон Африканыч.

– Лет тридцати с небольшим…

– Высокий, низкий, какого он росту?

– Да среднего…

– А рот, нос, уши?

– Да все, как у всех, – неопределенно ответила Грибкова.

– А лицо? – уже нетерпеливо спросил Африканыч. – Какое у него было лицо? Круглое, продолговатое?

– Круглолицый он был, – не сразу ответила женщина. – И усики у него еще имелись.

– Какие усики? – быстро спросил Неофитов.

– Такие аккуратные. Тонкие…

Больше Грибкова ничего не знала. Неофитов вежливо поблагодарил ее за помощь, откланялся и направил свои стопы в «Каторгу». Буфетчик Петрович ничего про приезжего не ведал. Да если бы и знал, было не похоже, чтобы он ответил.

В ночлежке «Утюга» тоже ничего не знали про приезжего. Похоже, он там не появлялся. А картину Сизифа получил где-то в другом месте. Осторожный, гад…

Все. В Москве больше делать нечего. И Африканыч отбыл поездом в Нижний Новгород, телеграфировав Севе Долгорукову депешу следующего содержания:

«Встречайте дядю из провинции. Вы узнаете его по круглому лицу и усикам».

Прибыв в Нижний, Самсон Африканыч взял билет до Казани на пароход «Витязь». И через день был в Казани.

* * *

– И больше ничего?

– Больше ничего, – виновато сказал Африканыч. Он по-прежнему чувствовал свою вину, хотя никто его ни в чем более не упрекал.

– Круглое лицо и тонкие аккуратные усики… Хм… – неопределенно произнес Долгоруков. – Господа, напрягитесь и вспомните: у кого-либо из вас есть или были круглолицые знакомые с тонкими аккуратными усиками?

– У меня – нет, – первым ответил Ленчик.

– У меня был таковой, – медленно, словно с трудом припоминая, ответил Огонь-Догановский. – Его звали Аскольд Иванович Сизокрылый. Однажды на спор он выиграл подряд сто ставок в штос. В передергивании и карточном плутовстве ему не было равных.

– А ты? – спросил Ленчик.

– Что «я»? – посмотрел на него Алексей Васильевич.

– Ты не был ему равным?

– Я тогда был еще мальчишкой, – нашелся с ответом Огонь-Догановский.

– То есть этот Аскольд Иванович Сизокрылый на сегодняшний день глубокий старик? – спросил Сева Долгоруков.

– Нет, он на сегодняшний день моложе меня, – как-то не очень ясно ответил Огонь-Догановский.

– Как это? – удивился Ленчик.

– А ты не понял? – посмотрел на Ленчика «граф» Давыдовский и невесело усмехнулся.

– Нет, – ответил Ленчик.

– Ну, если один человек родился раньше другого, но на сегодняшний момент тот, кто родился раньше, моложе того, кто родился позже – что это значит? – Долгоруков серьезно посмотрел на Ленчика, словно от его ответа зависело, освободят Севу прямо из зала судебных слушаний или зашлют на аркане в кичу на восьмерик. – Говори! Быстро! – вдруг прикрикнул на Ленчика Всеволод Аркадьевич.

– Это значит… – Парень вдруг улыбнулся и победно посмотрел на Всеволода Аркадьевича: – Это значит, что тот, кто родился раньше, на сегодняшний момент уже мертв.

– Уф-ф, – выдохнул Давыдовский. А Алексей Васильевич просто сказал:

– Молодец. Соображает!

– Зато ты не молодец, старый, – почти сурово посмотрел на Огонь-Догановского Долгоруков. – Мертвые нас не интересуют.