Аферист Его Высочества

Однажды из Петербурга приехала комиссия. Она проверяла работу «органов самоуправления», как тогда стали, с легкой руки газетчиков, называться городские управы. Среди столичных визитаторов был некий сенатский секретарь Войцеховский, умный и весьма дотошный малый, коий и обнаружил подлог в отчетной документации управы. Городскому голове он ничего не сказал, равно как и своим товарищам по комиссии, но пришел прямо в дом к секретарю Постникову и все ему объявил. После чего они имели весьма продолжительный разговор, закончившийся согласием Николая Николаевича в ответ на некое предложение Войцеховского. Постников так и сказал: согласен-де, ежели, конечно, он, Войцеховский, не предаст огласке и не даст ход обнаруженному подлогу. Войцеховский обещал повременить. И добавил, что если Постников не исполнит его просьбу или исполнит не в надлежащем виде, то вся противозаконная «деятельность» городского секретаря во благо личного благосостояния будет немедленно открыта и предана публичной огласке.

Через две недели работы, не обнаружив ничего предосудительного в деятельности городской управы и городского головы, комиссия отбыла в столицу с весьма положительным отчетом. Когда визитаторы садились на пароход, который должен был доставить их до Нижнего Новгорода, провожающие, в том числе и городской секретарь Постников, пожали им на прощание руки. Когда Постников пожимал руку Войцеховскому, то услышал фразу, которую уже слышал от проверяющего тогда, в домашнем разговоре.

– Через неделю, – сказал Войцеховский, почти не пошевелив губами, – и никак не позднее…

Ровно через неделю, испросив себе отпуск, Николай Николаевич Постников отбыл в Москву на вакацию.

Визит к нему Давыдовского, представившегося подполковником Степаном Яковлевичем Голубовским, товарищем начальника Отделения по охранению общественной безопасности и порядка Третьего делопроизводства Департамента полиции Министерства внутренних дел, был сродни грому среди ясного неба. Конечно, Николай Николаевич знал русскую поговорку касательно веревочки, которой сколь ни виться, а конец будет, однако все же надеялся, что в его случае будет все по-другому. Не обошлось.

Подполковник Охранного отделения был строг и жесток и не предоставил секретарю Постникову ни малейшей возможности выкрутиться из сложившейся ситуации.

– В вашем случае отпираться только себе во вред, – безапелляционно заявил ему подполковник и сдвинул брови к переносице. Выражение его лица натурально приняло угрожающий вид. – Потому что нам все известно. Я прибыл лишь для того, чтобы уточнить кое-какие детали.

– К-какие? – с трудом произнес Постников.

– Где вы получили в Москве картину от художника Костолевского по прозванию Сизиф? – надвинулся на городского секретаря Давыдовский-Голубовский. – Назовите место!

– К-какую ка-картину? – предпринял последнюю попытку к сопротивлению Николай Николаевич.

– Какую картину? – «Товарищ начальника Охранного отделения» недобро усмехнулся. – Фальшивую! Поддельную… под кисть Тициана «Портрет Карла V»! – Постников нервно сглотнул. – Видите, нам все известно. Отпираться, как я уже говорил, бесполезно.

– Но я не понимаю…

– Все вы понимаете, – оборвал Постникова «подполковник». – Говорите, живо!

Силы совершенно оставили Николая Николаевича:

– На Патриарших прудах… – выдавил он.

– Хорошо, – обронил Давыдовский. – Дальше!

– Что «дальше»? – поднял на грозного визитера глаза, полные слез, Постников.

– Что вы дальше делали с картиной?

– Я привез ее в Казань.

– А дальше?

– Я ее подменил.

– На подлинник в доме коллекционера Лихачева? – быстро спросил Давыдовский.

– Да, – коротко ответил Постников.

– А где сейчас настоящий Тициан? У вас?

– Нет, – почти возмутился Николай Николаевич.

– Тогда где?

– Я его передал.

– Кому? – продолжал наседать на городского секретаря Давыдовский.

– Я отвез его в Петербург.

– Кому? – жестче повторил свой вопрос Павел Иванович.

Постников сглотнул и замолчал. Молчание длилось недолго:

– Секретарю Сената Войцеховскому.

Давыдовский хмыкнул. Похоже, придется ехать в Санкт-Петербург.

– Он сказал, зачем понадобилась вся эта… операция с картинами?

– Нет.

– А что по этому поводу думаете вы сами? – поймал взгляд Постникова «подполковник».

– Я? – затравленным зверьком посмотрел на «подполковника» Николай Николаевич.

– Вы, вы, – подтвердил Давыдовский.

– Ничего не думаю, – пролепетал Постников. – Мне только было велено найти художника по кличке Сизиф, заказать у него картину, дождаться исполнения заказа, поменять ее на подлинник и передать оригинал этому Войцеховскому.

– Всего-то, верно? – ядовито спросил Павел Иванович.

– Да, – коротко и кротко ответил Постников, не поняв сарказма Давыдовского.

– А кем было велено? – поинтересовался Давыдовский после недолгого молчания.

– Так Войцеховским и было велено.

– Кстати, клички бывают у собак, – резко произнес «подполковник». – У людей – прозвища…

– Ага.

Давыдовский замолчал, соображая. В общем-то, было ясно, что покуда не ясно ничего…

– А на чем этот Войцеховский вас… зацепил? – спросил Давыдовский так, на всякий случай.